Гамлет с Неглинной

Автор этих строк вынужден признаться в своей неистребимой страсти к коллекционированию. Но коллекционирую я не фантики, не бутылки с виски и даже не магнитики на холодильник, а… «Гамлетов». Сколько их уже видано-перевидано за длинную жизнь, уму непостижимо! Но как только услышу, что где-то кто-то поставил эту «пьесу пьес», бросаю всё и стремглав бегу смотреть. Началась эта «гамлетомания» в очень нежном возрасте в Ташкенте со спектакля в Театре им. М. Горького, в котором принца Датского играл Владимир Рецептер. Ну, а потом покатилось-поехало: среди виденных мной принцев датских были эстонский, литовский, осетинский, английский, американский, французский, польский, белорусский, не говоря уже о десятках русских. И вот недавно коллекция пополнилась. Добрые люди сообщили, что «Гамлета» поставил один из моих любимых режиссеров Александр Коршунов. Произошло это событие в Театральном училище им. М.С. Щепкина на выпускном курсе, с которым начинал работать замечательный артист и педагог Виктор Иванович Коршунов, а потом - после его ухода из жизни – продолжил и довел до выпуска его сын Александр Викторович.

Начало спектакля подкупает легкой, студенческой атмосферой. Никто не пытается изображать настоящий, взрослый театр, не прячется перед спектаклем за кулисы, не строит четвертой стены. Рассаживают народ  в тесном зрительном зальчике не капельдинеры, а актеры - симпатичные парни в черных джинсах и в сшитых по последней эльсинорской моде роскошных серых безрукавках, которые своим фасоном чем-то напоминают неприступные башни замка. С шутками и прибаутками общаясь со зрителями, они продают «по свободной цене» программки, доверительно советуют выключить мобильные телефоны. В сценографии нет никакой вычурности и выспренности. Она достаточно проста, минималистична и мобильна: в центре сцены - два высоких бордовых стула, такого же цвета скамеечка. А все остальное пространство занимают свободно в разных направлениях перемещающиеся по всей площадке черные кулисы, которые образовывают необходимые для действия сценические пространства: неприступные стены замка, тронный зал, спальню Гертруды и т.д. А порой их собирают вместе и, сворачивая в толстый жгут, превращают в колонны и другие архитектурные детали замка. Поначалу в этом мрачном траурном «лесу» виднеются две легкие, как перышки, белоснежные занавески, как некий символ надежды и света. Но по ходу действия их вместе с героями спектакля поглощает мрак. А врывающийся в него «пожар» пурпурных одеяний Клавдия и Гертруды, который впоследствии возникает и в деталях костюмов актеров, играющих «Мышеловку», лишь подчеркивает ужас надвигающихся кровавых событий. Замечу, что декорации и костюмы как всегда блестяще придуманы и воплощены мастерской и заботливой рукой Ольги Коршуновой - постоянного соавтора Александра Викторовича.

Вернемся, однако, к эльсинорским придворным, которые, как уже было сказано, поначалу легко и непринужденно общаются со зрителями. Сидя в первом ряду и глядя в их ясные, младые очи, я пытался «угадать» среди них того, кто станет принцем Датским. И пришел  к выводу, что Гамлетом может стать почти каждый, настолько интересны и значительны их лица, глубоки и умны глаза, легки и пластичны тела. Замечу, что спектакль только укрепил меня в этой мысли: в каком-то ином раскладе принца мог бы сыграть любой актер из этой изумительной команды. Но на этот раз Гамлетом оказался симпатичный, субтильный, белоголовый, подвижный и порывистый паренек, похожий на молодого Олега Яновского времен фильмов «Щит и меч» и «Служили два товарища». Гамлет Глеба Осипова  (впрочем, как и все остальные персонажи спектакля) как будто выхвачен из сегодняшней московской (питерской, самарской, копенгагенской и т.д.) толпы его сверстников. Такой вполне может «приколоться» в хорошей компании, потанцевать в клубе, пройтись с товарищами гурьбой по Пикадилли, улице Риволи или Неглинной, попить пивка после лекций в МГУ или в Виттенбергском университете. Словом, самый обычный, тривиальный паренек, каких много.

Только вот беда с ним приключилась: умер любимый отец. А мать предала и сына, и отца. А мерзкий дядя тотчас занял его место. Придворные раболепствуют перед новым королем, который, по словам Гамлета, «пляшет до упада, пьет и бражничает до утра». И паренек вдруг начинает понимать, что его любимая Дания  на самом деле – не что иное, как тюрьма «с множеством арестантских, темниц и подземелий». И всё в этой тюрьме прогнило дотла. И ты видишь, как на твоих глазах мальчишка превращается в мужчину. Наверное, главная особенность молодого актера состоит в том, что он не только очень хорошо играет сиюминутные состояния своего героя, но и процесс его взросления, прозрения и преображения. Наверное, в каких-то моментах Глебу изменяет чувство меры. Но это никоим образом не портит общего впечатления от блестяще сыгранной роли.

Антагонистом принца, как известно каждому просвещенному читателю, является новоиспеченный король Клавдий. Вот уж где полный антипод Гамлета! Несмотря на близкое родство племянник ни единой чертой: ни внешне, ни свойствами характера - не похож на дядю. Мощная фигура и энергетика Клавдия (Евгений Шевченко) буквально заполняет все сценическое пространство и подчиняет своей воле находящихся в нем персонажей! И дело не только в том, что он высок, красив, авантажен, статен (косая сажень в плечах), обладает мощным голосом, темпераментом и мужским обаянием. Он еще и умен, способен расположить к себе людей, и, судя по всему, является неплохим государственным деятелем. Тут невольно начинаешь отчасти оправдывать Гертруду, ибо редкая дама устоит против «собрания таких качеств»! (Кстати, Гамлет, как помнит читатель, говоря об отце и дяде, сравнивает первого с Фебом, а второго с Сатиром. И ты между делом начинаешь недоумевать: если этот - Сатир, то каким же тогда был Феб?! Наверное, на Гамлете-старшем, действительно, была «печать какого-либо божества». Но нам увидеть их не дано). Но самое главное, что бросается в глаза: король Евгения Шевченко вовсе не закоренелый злодей, каким мы привыкли видеть его в большинстве спектаклей и фильмов.

Он страшно переживает свое чудовищное преступление, которое почти сводит его с ума. Свидетельство тому – его знаменитая молитва («удушлив смрад злодейства моего»), произнося которую, он угрюмо обращается к каким-то призракам или бесам, населяющими углы его комнаты. Может быть, они его и «попутали», склонив к убийству брата. Тем более, что к жажде власти для Клавдия прибавился еще один «притягательный магнит» -  соблазн  обладания такой потрясающе красивой женщиной, как жена брата Гертруда.

Королева Яны Панфиловой на самом деле фантастически хороша! Прекрасно сложенная, яркая, пластичная, страстная, она, конечно же, обречена на «пристальное внимание» всех мужчин вокруг. В том числе, такого красавца, как деверь. Ей очень хочется простого человеческого счастья, и в силу мягкости своего характера она уступает домогательствам Клавдия. Даже несмотря на то, что «с похорон на брачный стол пошел пирог поминный». Часто интерпретаторы трагедии Шекспира обвиняют Гертруду в пособничестве Клавдию в страшном убийстве мужа. Но эта королева, скорее всего, не знает о совершенном злодеянии. В ней все-таки сохраняется высокий дух и чувство справедливости. Когда она в финале прозревает, понимая, что супруг замыслил отравить сына (об этом недвусмысленно свидетельствует ее полный тоски и ужаса взгляд на его кубок с вином), то, не колеблясь, идет на заклание, спасая Гамлета. Но, наверное, главное в этой женщине – всепоглощающая любовь к сыну. Поэтому так страшна для нее его пощечина в сцене в спальне. После нее она понимает, что Гамлет на самом деле может ее убить…

«Лучом света» в темном эльсинорском царстве становится Офелия. В исполнении Анны Мареевой Офелия – еще совсем девчонка - искренняя, наивная, смешливая. Ее поначалу забавляет все, что происходит вокруг: и веселое прощание с братом, и его менторский тон, и ее «подколы» в ответ, и суетливый нрав и наставления отца. Она, как все юные, пока верит в «светлое будущее». И лишь странное поведение Гамлета чуточку омрачает это милое личико. Тем страшнее для нее и для зрителя ее потрясение после объяснения с принцем и гибели отца. Центральная сцена Офелии с Гамлетом сыграна молодыми актерами с такой потрясающей силой, на таком пределе эмоций, что при воспоминании о ней до сих пор подкатывает к горлу ком. Существует расхожая фраза, что-то вроде напутствия режиссерам: ставя какую-то пьесу, старайся вместить в нее все творчество драматурга. На самом деле такое случается крайне редко, и дидактическая фраза обычно остается лишь благим пожеланием. Но в этой сцене А. Коршунову, как мне показалось, это удалось. Потому что, глядя на несчастных Гамлета и Офелию, в памяти невольно всплывают и Ромео с Джульеттой, и Дездемона с Отелло, etc…

Одно из главных достижений режиссера и педагога Александра Коршунова состоит в  том, что он собрал великолепную, сбалансированную команду. Это касается не только тех, кто сыграл главных персонажей пьесы, но и артистов в ролях второго плана. И, прежде всего, не могу не сказать о трех актерах, приезжающих в Эльсинор и играющих для придворных «Мышеловку». Признаюсь, что эта троица (Иван Юров, Роман Троицкий и Дмитрий Олейник) стала одной из лучших в моей гамлетовской «коллекции».

Восхитила, прежде всего, неоднозначность и многослойность этих персонажей, их ум, ирония, ощущение своей «малости» перед силами зла, предощущение великой трагедии в Эльсиноре и вообще - конечности жизни. Но, при этом, в них явно читается уверенность в своей избранности, гордость за свое дело, за профессию! Не знаю, говорил ли с ними об этом Александр Викторович, но для меня две сцены с участием актеров стали неким «приветом», поклоном всему актерскому братству. Хотите верьте, хотите нет, но во время монолога Первого актера (Иван Юров) о Гекубе у меня впервые за всю историю «моих «Гамлетов» не просто перехватило дыхание, но даже полились из глаз слезы. Казалось бы: что ему Гекуба, что мне Гекуба, чтобы о ней рыдать? Но слезам, как и сердцу, не прикажешь… Кстати, в следующей сцене с актерами патетика уступает место доброй улыбке и иронии. Во время известного монолога Гамлета, в котором он поучает актеров, как надо играть на сцене, они разыгрывают очень смешную безмолвную интермедию: преувеличенно серьезно внимают принцу, но, при этом, иронически переглядываются и чуть ли не подмигивают друг другу: мол, мели-мели, Емеля, сами с усами, не учи ученых! Кстати, эти три артиста потом блестяще играют придворных - «немых зрителей финала». Ты чувствуешь, как во время поединка Гамлета с Лаэртом их души рвутся пополам, а сердца обливается кровью: они видят, что совершается чудовищное предательство. Но сделать ничего не могут. И поэтому прячут глаза и от участников трагедии, и от нас – зрителей…

Значительными стали роли Михаила Хотеенкова и Дмитрия Новикова (Розенкранц и Гильденсрен). В этих красивых, по-своему преданных принцу, но жестких ребятах чувствуется «здоровый» прагматизм и желание во что бы то ни стало пробиться по служебной лестнице. Что делает их образы вполне узнаваемыми и актуальными для любого времени.

Очень симпатичен Даниил Толстых в роли Горацио. Молодой артист, как мне кажется, извлек максимум из этой резонерской роли, его Горацио прост и искренен в своей верности принцу. Его ясные и честные глаза буквально светятся любовью к старому другу и желанием вызволить того из беды.

Придирчивый читатель этой заметки, наверное, задаст себе вопрос: неужели в этом щепкинском «датском королевстве» все так уж идеально, как это описывает автор? Отвечу: конечно, нет! Иногда актеров подводит стремление эффектно «выступить», побаловать публику собой, продемонстрировать душераздирающую страсть или зычный голос. Надеюсь, что эта «детская болезнь» у них вскоре пройдет. Главное, что этот «Гамлет» не дает перевести дух зрителю, бешеный ритм спектакля вовлекает тебя в трагический водоворот, пробирая до костей и захватывая со всеми «потрохами». И довольно длинный спектакль смотрится буквально на одном дыхании! Но самое поразительное: даже самый опытный гамлетовский зритель (вроде автора этих строк) следит за развитием событий с таким упоением и замиранием сердца, как будто видит пьесу первый раз в жизни! Это вообще одна из особенностей режиссерской манеры Александра Коршунова – делать спектакли легкими для восприятия и открывать для себя и для зрителя какие-то новые пласты в казалось бы десятки раз читанных-перечитанных произведениях.

Заканчивается эта высокая трагедия вовсе не торжественно-патетически. На поле «битвы», усеянное мертвыми телами, как черный ворон, «прилетает» Фортинбрас (Сергей Ефремов) и, установив, что все конкуренты убиты, с гадостной улыбочкой на мертвенно-бледном лице маньяка сообщает собравшимся о том, что у него есть права на Данию. Судя по всему, гниль в державе Датской, не будет искоренена никогда…

В заключение несколько пожеланий.

1. Скоро нынешним студентам, в том числе героям этой публикации, предстоят трудные времена: они начнут «показываться» в театры. Я желаю им выдержать это тяжелейшее испытание и стать настоящими профессиональными артистами. Но, при этом, не сгинуть в театральном конвейере, а сохранить в душе тот восторг и преклонение перед Его Величеством Театром, которые в них вложили их замечательные мастера – Виктор Иванович и Александр Викторович Коршуновы. Желаю им также не терять друг друга и хотя бы иногда собираться вместе и играть свой дивный спектакль.

2. Руководителям театров, которые будут устраивать им экзамен «на чин»,  желаю внимательнее присмотреться к этим замечательным ребятам и не упустить возможность пополнить свои труппы уникальными и талантливыми артистами.

3. Читателям этой немудрящей заметки желаю посмотреть «Гамлета», пока он еще играется в Щепкинском училище. Для этого надо просто зайти на сайт училища и кликнуть кнопку «афиша». Ближайший спектакль состоится 25 марта.

Павел Подкладов. 

  Фото Марины Львовой и Леонида Селеменева.