Напугал до смерти – собственной

Сколько лет живу, а ни разу не слышал ни в официальных кругах, начиная с середины 1953 года и до наших дней, ни от словоохотливых политологов какого-либо анализа XIX съезда КПСС. Словно его вообще не было! Такое впечатление, что власти и аналитики либо конфузятся, либо отмахиваются от того съезда, как от случайного и досадного эпизода. Только вряд ли такое в истории бывает. Особенно в нашей, и учтя такое важное обстоятельство, что стенограмма съезда… не сохранилась. В такое поверить невозможно. Значит, мягко говоря, неудобный документ был изъят и, возможно, уничтожен. Слава Богу, делались записи участниками того события, его реконструировать можно.
А ведь этот съезд с конца лета 1952 года широко анонсировался. Накануне нового учебного года в прессе муссировались два события - предстоящий съезд (о содержании ни слова, одни общие ободряющие фразы) и открытие высотного здания МГУ. Помню плакат на эту тему, который удивлял: стихи содержали строчки, что, мол, «…Поджигателям войны на страх мы твердыню университета создали на Ленинских горах». До сих пор не понял, чем университетские кафедры, лаборатории и аудитории могли внушать страх НАТО, СЕАТО, Багдадскому пакту и другим военным блокам.
По упоминаниям историков, Сталину не давало покоя отсутствие авторитета в научных кругах. Первый его «труд» - «Основы ленинизма» - никак не тянул на новое слово в науке. Затем «вождь народов» замахнулся на «языкознание». Но, несмотря на всесилие автора, работа и в этой области не стала настольной книгой советских граждан. На одном из писательских пленумов об этом удручённо упоминалось, но, опять-таки, массовых коллективных читок брошюры, написанной «со сталинской мудростью» (из журнального отзыва - В.П.) организовать не удалось.
А перед съездом Сталин издал работу по экономике (лавры Ленина не давали покоя) - «Экономические проблемы социализма в СССР». Он потребовал, чтобы книгу широко обсудили. Находясь на лечении в Боржоми, Сталин требовал регулярных отчётов о ходе обсуждения. Кроме выспренних славословий, конечно, ничего не было. Это раздражало автора. Видимо, наступил период, когда потоки лести перестали радовать. А Сталин хотел увлечь снова народ в перспективу, соорудив громадьё новых планов. О них потом на все лады и повсеместно строчили штатные борзописцы.
Смена вех или изощрённая провокация?
Итак, ровно 60 лет назад в Москве собрался всесоюзный форум коммунистов. От таких мероприятий уже стали отвыкать: последний съезд ВКП(б) проходил аж в 1939 году! Объяснение на манер того, что, мол, война помешала, критики не выдерживает. Во время гражданской войны и съезды проходили, и даже конгрессы Коминтерна (его, кстати, в начале Великой Отечественной войны разогнали, оставив не у дел знаменитого болгарского коммуниста Георгия Димитрова; а двух его соратников, Попова и Танева, обвинили в… заговоре против Димитрова (!) и уничтожили).
Война - это дикая нагрузка. А «вождю народов» к её началу было уже за 60. Были периоды войны, когда всё висело на волоске. Конечно, немолодой правитель сдал. Здоровье пришлось изрядно поправлять. А попутно продолжать удаление с политической арены всех, в отношении кого у него закралось подозрение. К открытию съезда уже провели «ленинградское дело», продолжалось «мингрельское дело», выбивались показания против маршала Г.К.Жукова и бывшего министра госбезопас-
ности Абакумова. Поэтому вопрос подбора и расстановки надёжных кадров отнимал много времени и сил. Так что с очередным съездом затянули.
Состав делегатов съезда по сравнению с предыдущим существенно обновился. Кто-то погиб в войне, кого-то расстреляли или посадили в ходе очередной кампании репрессий. Некоторым удалось перейти в мир иной на
своей или больничной постели. Но немало среди делегатов оказалось выдвиженцев последнего времени, отмеченных за военный и послевоенный его период.
Съезд был, как всегда, грандиозен – 1359 делегатов от почти 6 миллионов членов ВКП(б). Внушительной была и общая зарубежная делегация. Если раньше немногочисленные иностранцы были посланцами компартий, многие из которых действовали нелегально, то теперь только из стран «социалистического лагеря» прибыло 11 групп. Судьба многих их руководителей была незавидной. Болеслав Берут (Польша), Вильгельм Пик (ГДР) и Клемент Готвальд (Чехословакия) вскоре скончались. Матиас Ракоши (Венгрия) оказался смещённым в ходе внутрипартийной борьбы, вспыхнувшей после ХХ съезда КПСС. А китайскую делегацию возглавлял руководитель правительства Лю Шаоци. Тот пал жертвой репрессий Мао Цзэдуна.
Из всех соцстран лишь югославы отсутствовали, поскольку Сталин и Тито разругались.
Пока делегаты с мест получали положенный набор из добротно изданного блокнота для записей, билетов в театры и купоны на посещение закрытых распределителей дефицитных товаров (ближайший к Кремлю был в доме №3 по улице Грановского) и старались сняться делегациями вместе с Ворошиловым или Будённым, партийная верхушка ещё раз тщательно проверяла документы по рабочим органам съезда и тексты докладов.
Большинство делегатов не подозревало, что назревают события, в корне перевернувшие всю нашу жизнь. Поэтому, собравшись в Большом Кремлёвском дворце 5 октября 1952 года, все спокойно проголосовали за составы рабочих органов, повестку дня и регламент работы. Но дальше пришлось напрячься, чтобы понять – что предлагают и в связи с чем?
И.В.Сталина в дни работы съезда в президиуме не было. С отчётным докладом выступал Г.М.Маленков. Отчёт был бравурный – в войне победили, восстановление народного хозяйства идёт полным ходом, социалистическая система создана, партия множит свои ряды. Но нельзя забывать о бдительности, нельзя допускать беспечности и ротозейства.
Много славословий было высказано в адрес сталинского «научного
труда», где, кстати, на голубом глазу утверждалось, что зерновая проблема в СССР… решена раз и навсегда. А через год пришлось решать: поднимать ли целинные земли, чтобы справиться с дефицитом хлеба и кормов?
Хотя уже завершался 2-й год 5-й пятилетки, с директивными показателями плана на неё выступили только сейчас. Переход от мобилизационной экономики к обычной всё ещё продолжался. Это сейчас понятно, почему так было. Сталин, с одной стороны, выпускал пар народного недовольства, разворачивая производство товаров народного потребления и ежегодно (с 1949 года) снижая на них цены, которые за годы войны выросли, в среднем, в полторы-две тысячи раз. (Такая практика продолжалась и при Хрущёве в 1953-1955гг, пока не выяснилось, что предприятия при таком темпе снижения цен будут работать в убыток). С другой стороны, он надеялся после разработки водородной бомбы развязать скорую победоносную войну с империализмом, уповая на закалённых в боях солдат и многоопытный генералитет. Поэтому в директивах оставался упор на ускоренный рост производства средств производства с возможностью оперативного перевода экономики на военные рельсы.
С докладом о цифрах 5-й пятилетки выступил М.З.Сабуров, возглавлявший Госплан. Цифры был внушительные: предполагался рост экономики на 70%. Плану не суждено было сбыться, но об этом потом.
А Н.С.Хрущёву выпало выступать с докладом об изменении партийного устава. Предлагались существенные, даже можно сказать, принципиальные изменения. Многие насторожились, суть предложений ускользала, польза не бросалась в глаза. Предлагалось же: 1) упразднить оргбюро и политбюро; 2) взамен политбюро образовать заметно больший по размерам президиум, который руководит Центральным Комитетом (ЦК) между съездами, а организационная работа возлагается на секретариат; 3) партия серьёзно сокращает прямое вмешательство в хозяйственную деятельность, сосредоточившись на политике, идеологии и пропаганде; 4) в связи с изменением границ влияния партии она становится не над государством, как всегда было, а государственной, правящей партией - коммунистической партией Советского Союза (КПСС) - взамен ВКП(б); 5) партбилеты, в связи с этим, подлежат обмену, тем более что до сих пор в них содержалась надпись «Секция Коминтерна», который уже 10 лет не существовал. Кроме этого, призывалось шире применять критику и самокритику, невзирая на лица.
Читая этот доклад, оратор не выдавал тревоги, хотя для сложившейся за долгие годы партийной номенклатуры такие изменения были неприятными сюрпризами. Почему вдруг такие метаморфозы? Всё стало ясно несколько позже.
В стиле «коза ностра»
Великий актёр и режиссёр Сталин долго выдерживал паузу. Насладившись терзаниями делегатов - явится или не явится? - он сделал эффектный выход, придя в заключительный день съезда 14 октября. Выглядел он довольно бодренько, живо сказал семиминутную речь, в основном, приветственную в адрес «братских стран социализма». Разумеется, по окончанию последовали бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, общее вставание и выкрики здравиц вождю. Всё? Отнюдь нет. Спустя пару дней состоялся
пленум ЦК КПСС. Вот на нём выяснилось всё. Постановщиком финальной мизансцены, ясное дело, был Сталин, и он исполнил свою роль короля великолепно.
Если подытожить воспоминания очевидцев, то всё происходило примерно так. На пленуме Сталин сразу взял бразды в свои руки и выступил с длительной, часа на полтора, речью. Всем сразу стало ясно: здоровье вождь существенно поправил и готов ещё что-то такое сказать и совершить, что только держись! Негромкий, суховатый голос оратора заставил многих напрячься, ожидая, что их на выходе могут взять и увести на Лубянку. А Сталин дал всем понять, что он всё знает, помнит и никому ничего не спустит. Досталось от него соратникам. Много стрел он выпустил по Молотову: тот, дескать, во всём потакал жене-еврейке, а она стакнулась с Голдой Меир (тогдашним послом Израиля в СССР) и многое ей наговорила лишнего и секретного. Сам партийный руководитель распустил в семье язык и показал себя ненадёжным. Сталин словно забыл, что он - автор плана сделать Израиль советским форпостом на Ближнем Востоке. План провалился, вождь осерчал и стал изливать досаду на своё окружение.
Критике подвергся и Микоян. Сталина возмутило, что тот стал заступаться за крестьянство, требовать снизить тяготы налогов и натуральных поставок с домашнего хозяйства, а не повышать их. Мужик - наш должник! - отрубил правитель. Раз ему землю дали, то пусть это отрабатывает.
Обоих, Молотова и Микояна, Сталин обвинил в страхе перед американской экономической мощью. Но этим всё пока ограничилось. А затем оказалось, что Молотова, Маленкова, Булганина и Хрущёва из состава Совета Министров вывели, дав им чисто партийные посты. Из прежнего политбюро в правительственном руководстве остались только Сталин (председатель), Берия и Каганович. Тут-то все и смекнули, в чём дело. Сталин вдруг разочаровался в партийной
верхушке, с которой отработал более двадцати лет. Он ей больше не доверял и решил опереться на ведомственную номенклатуру. Роль председателя правительства становилась выше роли первого секретаря ЦК. Партия подчинялась государству. Здесь Сталин взял пример с Петра I, который упразднил патриаршество и учредил правительствующий синод. То есть, подчинил Церковь государству. А в случае с опорой на ведомственную номенклатуру – тут видно подражание Ивану IV. Партийная номенклатура приравнивалась к боярству и относилась как бы к земщине, а своя, ведомственная, во главе с собой, к опричнине.
Такой проект вверг некоторых в явное уныние. Привыкать к новой
ситуации всегда нелегко. Как в ней себя вести при таком правителе, от которого не знаешь, чего ожидать?
Но это было ещё не всё. Сталин, вперив взгляд в собравшихся, отметил , что чувствует озабоченность у них переменами. ЦК расширили, его президиум организовали. Былая келейность исчезает. Но, отметил верховный руководитель, ведь надо же привлекать новые кадры, обновлять руководство, готовить смену. Я вот, выложил главный козырь вождь, уже старик. Совмещать оба поста - партийного и хозяйственного руководителя, уже не могу. Оставлю себе правительство. В президиуме ЦК останусь. Но руководить им должен другой. И Сталин бросил выразительный взгляд в сторону Маленкова. Тот тут же встал, белее снега. Уж кто-кто, а Георгий Максимилианович знал, чего стоят такие данайские дары! Когда, по наивности, ленинградский руководитель А.А.Кузнецов согласился принять от «вождя народов» пост руководителя правительства в обозримом будущем, то тем подписал себе смертный приговор. Не кому-нибудь, а Маленкову, Сталин поручил «раскрутить» «ленинградское дело», первой жертвой которого стал Кузнецов - истинный организатор обороны блокадного Ленинграда. Поэтому Маленков взмолился, обращаясь в зал: попросим, товарищи, не оставлять нашего любимого вождя руководство партией! На этот крик смертельно напуганной души откликнулся маршал С.К.Тимошенко и поддержал Г.М.Маленкова. А дальше зал, как хор в опере «Борис Годунов», дружно и слаженно возопил: не оставляй нас, родимый! «Родимый» снизошёл до общей мольбы, руководство партией за собой оставил, хотя толком нельзя было понять - остался он этим доволен, или, наоборот, впал в досаду, что задумка не удалась. Видимо, всё же, генералиссимус держал в уме оба варианта беспроигрышной для себя лотереи.
Разыгранная сцена очень напо-минает ту, что есть в американском фильме «Некоторые любят погорячей» (в советском прокате шла под названием «В джазе только девушки»). В ней гангстерский главарь тоже заговорил о том, что он стар, ему пора на покой. И он знает, кому передать своё место, указав на своего «коллегу», уже подозреваемого в качестве конкурента. Преемнику, продолжил мафиозный главарь, следует достойный подарок - специально сделанный торт. Под звуки традиционной хвалебной песенки огромный торт вывезли, из открывшейся коробки вылез киллер и разом прикончил «преемника» с его приятелями. Вот такая мизансцена. Товарищу Сталину это органично, поскольку сам в Баку был мафиозным главарём - кочи. Тут, правда, отличие: Маленков знал нравы Инстанции (так члены сталинского ближнего круга называли вождя между собой) и поспешно отказался от смертельно опасного предложения.
Общая опасность сближает
Прошедший партийный пленум вверг верхушку КПСС в страх. Никто не мог быть спокойным за свою судьбу. Вчерашняя обласканность вождём завтра могла обернуться жуткой карой. У всех в памяти были примеры. То Ежов сидит одесную Сталина, и его всячески прославляют, то через полтора года решают, что мавр своё дело сделал, и пора ему отправляться в небытие. То Сталин требует изничтожить попов, то затем начинает заигрывать с клириками. А когда рухнул его план перетащить в СССР Вселенского патриарха, то вновь «закрутил гайки» в отношениях с Церковью. И так далее, и так далее.
Некоторых крайне беспокоила двусмысленность положения. Л.П.Берия, которого оставили управлять, да ещё в ведомственной номенклатуре, понимал: до окончания термоядерного проекта его вряд ли тронут. Но одновременно «мингрельское дело» в архив не отправляют, призыв Сталина «ищите большого мингрела (намёк на Берия - В.П.)» остался в силе. Продолжал ждать больших неприятностей В.М.Молотов, видя, как разворачивается юдофобская кампания, словно Сталин принял эстафету от Гитлера. Его жена уже в концлагере, вполне и мужа могли упечь «за проволоку». Уж на что давним другом-приятелем Сталину был Ворошилов, и то как-то генералиссимус то ли нехорошо пошутил, то ли намекнул на подозрительные связи маршала с английским посольством. Как полагают, вождь вспомнил, как с участием сего посольства проходило «обмывание» присуждения маршалу Г.К.Жукову английского ордена Бани. Его ка-
валеру также «шили» шпионаж в пользу Англии, выбивая показания из генералов. То, что он, Жуков, стал кандидатом в члены ЦК, отнюдь не означало, что он получил индульгенцию от Сталина.
Булганин, Маленков и Хрущёв были весьма удручены потерей высоких правительственных постов. Это настраивало их на пессимистический лад: Сталин приблизит новых выдвиженцев, их же роль и влияние сильно уменьшатся. А Каганович с Микояном тоже ощущали шаткость своего положения. К тому же постоянные сталинские застолья сопровождались унижениями, которые становилось всё трудней терпеть. Сталину, видать, по душе были «всешутейские соборы» своего любимого «Петрухи», когда верхом юмора было вставить боярину в задний проход свечу, зажечь её и петь ирмосы. А.И.Микоян который раз приходил на застолья с запасными брюками, поскольку вождь частенько любил ему подкладывать на стул помидор.
Так или иначе, но к концу 1952
года сложилась обстановка, когда вокруг Сталина начала сгущаться атмосфера осознания общей опасности и необходимости устранить её источник. Непредсказуемый вождь всех «достал». Своей жестокостью, свирепостью и отсутствием человечности он бросил «сброд тонкошеих вождей» в объятия друг друга. И они начали потихоньку искать возможности совместно спасаться. Такая возможность появилась, благо своей болезненной мнительностью Сталин сам давал повод найти вариант устранения его с политической арены. Об этом будет отдельная публикация.
Так что зря у нас забыли про XIX съезд КПСС. Это было очень важное событие в политическом плане. Для народного хозяйства же оно имело больше вреда, чем пользы. Грандиозные прожекты с прокладкой железнодорожного пути от Ямала до Енисея, пробитием тоннеля до Сахалина и «Сталинским планом преобразования природы» со смертью автора тут же были сданы в архив. Я ещё помню,
как гоняли по степям пионеров на высадку лесополос (считалось, что хорошо для борьбы с суховеями), как красовались стенды картами с новыми великими стройками
- «Главным Туркменским каналом», «Сталинградским каналом Волга
- Урал» и т. п. (учёные были в ужасе: это гарантировало засоление огромных территорий). У всех на умах и языках была хрущёвская кукуруза - как пример бездарности и произвола. Но зелёная масса кукурузы хоть на корм скоту хороша. Но почему-то никто не желает помнить про рекомендации товарища Сталина и его любимца Лысенко. Вождю почему-то взбрело на ум решить проблему нехватки каучука за счёт массовых посадок… каучуконосных одуванчиков! Я даже запомнил их названия - кок-сагыз, крым-сагыз и тау-сагыз. Скот их есть не мог, а дали ли они нашим химикам хоть чуточку каучука - история на сей счёт помалкивает.
А Т.Д.Лысенко убедил Сталина, что сельское хозяйство страны спасут… пырейные гибриды. То
есть, можно создать по мичуринскому методу гибрид злака, равного по урожайности пшенице или ячменю, но стойкого и неприхотливого, как пырей. Вождь дал «добро», эксперименты по скрещиванию начались. Получился, по словам одного киношного персонажа, «экскремент» - и больше ничего. Ни хлеба, ни кормов же наше сельское хозяйство от этого эксперимента не получило.
Чем вообще запомнился нашему народу XIX съезд КПСС? Разве что анекдотом. К парторгу одного из посёлков на западе Украины пришёл некто и заявил:
- Ось я тут хочу вступиты в вашу партию - Ка-Пэ…
Парторг укоризненно отчеканил:
- Нашу партию называют не Ка-Пэ, а Ка-Пэ-Эс-Эс!
- Та ни! - отмахнулся посетитель, - В Эс-Эс я вже був…
В.Пашков

Погода