Грех аборта

В наш разговорный обиход давно и прочно вошло слово «аборт», такое же короткое и жестокое, как слово «казнь». Современное общество к аборту относится удивительно легко, так же, как например, к удалению зуба. На самом деле аборт — это такое же злодеяние, как смертная казнь невинного человека. Казнь — это лишение жизни (по законам общества) преступника, грубо покусившегося на это общество. Для совершения казни требуются судья, выносящий смертный приговор, и палач, этот приговор приводящий в исполнение. Аборт — это лишение жизни (с согласия и одобрения общества) его беспомощного, беззащитного неродившегося члена, чья «вина» заключается лишь в том, что его отец и мать не желают появления на свет своего ребёнка. Роль судьи, выносящего смертный приговор, играет мать, а роль палача — врач-гинеколог. Пусть, как это часто бывает, женщина идёт на под давлением тяжёлых обстоятельств, пусть все, даже самые близкие люди, даже отец ребёнка, толкают её на этот роковой шаг, всё равно окончательное решение принимает она сама.
Нередко приходят в церковь на исповедь и старые, и молодые женщины. Они плачут и каются в том, что неоднократно совершали аборты. Смотришь на немолодую женщину, на её большие, натруженные руки, спрашиваешь: «Ведь ты же всю жизнь трудилась и тяжело трудилась. Неужели не смогла бы поднять ещё трёх-четырёх ребятишек?» Плачет и отвечает: «Смогла бы. Если бы я только знала! Но я была молодая, некому было меня научить тогда». Приходят и молодые и тоже горько плачут, оттого что убивали своих детей.
Представим себе фильм ужасов, в котором некий маньяк приходит к матери, протягивает ей остро отточенный нож и говорит: «Зарежь своего ребёнка! А если ты его не убьёшь, я убью тебя!» Уверен, что любая мать согласится скорее умереть, нежели лишить жизни своё дитя. Но чем же неродившийся ребёнок отличается от родившегося? Как же можно его лишать жизни? Предположим, что рождение ребёнка недопустимо по медицинским показаниям, например, опасно для здоровья или жизни матери. Как быть? В Древнем Риме, языческом и жестоком, в котором воинское служение ценилось чрезвычайно высоко, женщине, умершей при родах, воздавались воинские почести, потому что она, как воин на поле брани, отдала свою жизнь за другого. Кроме того, нельзя забывать, что медицина — не есть наука точная, она только с большей или меньшей степенью вероятности предсказывает, что может произойти. Пока этого не случилось, нельзя рассматривать медицинский прогноз как неотвратимый приговор. Если плод погиб, тогда проблема снимается. Но если он жив, то нужно бороться за него до последнего. Это дело совести врача и матери.
Одна прихожанка рожала первенца, имея больные почки. Ребёнок появился с диагнозом ДЦП. Естественно, врачи запретили ей впредь даже думать о материнстве. Но после этого она родила шестерых здоровых ребятишек... Это замечательный случай, демонстрирующий силу веры этой женщины. Сильную, искреннюю веру Господь не посрамит. Без воли Божьей, как сказано в Евангелии, и волос не упадёт с головы человека. Вера творит чудеса вопреки медицинским показаниям и, казалось бы, здравому смыслу. Если бы эта мать поверила в инструкцию Минздрава, то не было бы этих шестерых детей. Конечно, нельзя легкомысленно относиться к своему здоровью. Оно — тоже дар Божий. Современная медицина достигла больших успехов и пренебрегать её диагнозами и прогнозами неразумно, но всё-таки она не может делать предсказания со стопроцентной достоверностью. Даже если прогноз достоверен на девяносто девять процентов, никто не может утверждать, что не выпадет один неучтённый процент. Мы знаем, что существует воля Божья, Господь каждому человеку дарует то, что необходимо для спасения его бессмертной души. И проценты, о которых мы говорим, это всего лишь объективная научная данность. Но какой шанс реализуется, зависит от Бога, а не от науки.
Проблемы воспитания детей, преступность несовершеннолетних, алкоголизм, наркомания глубоко связаны с нравственным, духовным состоянием женщины-матери. Нравственность женщины определяет здоровье нации и её будущее. Каким оно будет, зависит от того, смогут ли матери научить своих детей быть добрыми, мужественными, трудолюбивыми, или они вырастут потребителями, стремящимися лишь повышать уровень своего комфорта... Но чему хорошему может научить своего ребёнка мать, лишившая жизни его братьев и сестёр?
Лишение жизни, как теперь говорят, «нежеланного» ребёнка Л.Н. Толстой назвал «властью тьмы». Вопрос о препятствии рождению детей стоял во все времена. Характерно, что нравственными людьми он всегда решался одинаково. Знаменитая клятва Гиппократа, с которой, несомненно, знаком каждый врач, содержит такие слова: «Не дам никакой женщине абортивного средства». В ХХ веке отношение к абортам было радикально пересмотрено. Они стали рассматриваться как мощное средство контроля рождаемости. До Второй мировой войны делать аборты считалось нарушением врачебной этики, а теперь входит в список должностных обязанностей врача. К абортам население относится с большим доверием, более того, беременность отныне представляется как болезнь, а абортивные препараты — как лекарства. Популярные издания убеждают женщин, что гормональные контрацептивы даже полезны, так как якобы «обладают широким спектром благоприятных лечебно-оздоровительных эффектов». Для того чтобы избавить женщину от сознания вины и чувства греха, в список неотъемлемых прав человека было кощунственно внедрено понятие «право женщины распоряжаться своим телом», то есть производить аборт или стерилизацию.
Подталкивая женщин на убийство, популяризуя их право «распоряжаться своим телом», упорно игнорируется право самих младенцев на жизнь. С правами младенца, находящегося в утробе матери, связан целый комплекс проблем. К ним относятся эксперименты над живыми зародышами, генетические манипуляции, продажа эмбрионов. Трансформация общественного сознания, происходящая в мире и в России под воздействием идеологии смерти, приводит к принципиальному изменению концепции человека. Отказавшись от идеи богоподобия, часть общества объявляет человека «нечеловеком». На этом утверждении построено оправдание аборта: эмбрион — не человек. На этом построено оправдание эвтаназии: больной, за которым некому ухаживать или некому платить за его содержание в больнице, — не человек. В самом своём существе эти утверждения являются коварной и гнусной ложью. Эмбрион во чреве матери — человек, и с момента зачатия принадлежит человеческому роду. Для того чтобы понимать это, не обязательно быть медиком или эмбриологом, поскольку это не биологические категории, а нравственные. Идеологи смерти объявляют, что зародыш, если он не прожил в утробе матери, например, двенадцать недель или не набрал пятьсот граммов веса и т. п., — не человек. Эта идеология позволяет и к уже родившемуся человеку относиться как к «нечеловеку», чтобы в случае необходимости «законно» уничтожить его в любой период жизни, но самим оставаться в живых и жить в комфортных условиях.
Некоторые люди считают, что иметь много детей действительно вредно; как теперь говорят, «зачем плодить нищету»? Иметь большую семью всегда было нелегко, но прежде отношение к этому было совсем другим. А.В. Суворов, великий не только своим полководческим искусством, но и нравственным совершенством, казалось бы, такой далёкий и по времени, и по интересам от проблемы планирования семьи, высказывал прямо противоположную точку зрения: «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми, от детей ему и деньги. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать, и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких неимущих, у кого много малолетних детей». Его современник М.В. Ломоносов говорил: «Величие, могущество и богатство государства Российского состоит в размножении русского народа».
Существуют нравственные законы, осознанное или неосознанное нарушение которых с неизбежностью приводит к тяжёлым и даже катастрофическим последствиям для тех, кто их преступает. Эти законы строги и неизменны, их нарушение не всегда карается по законам человеческим. «Мне отмщение и Аз воздам», — говорит Господь. Бог покарал Каина, убившего своего брата Авеля, возложив печать на лицо его. Каинова печать — это некоторая духовная реальность, которую внимательный человек может безошибочно распознать. Душа человека, совершившего убийство, помрачается настолько, что это сказывается даже на его внешнем облике. Аборт, а ведь аборт — это всегда убийство, меняет и внутреннее, и внешнее состояние женщины. Меняется и отношение женщины к себе самой. Со временем она начинает осознавать себя виновницей гибели своего ребёнка. Это может произойти не сразу, но когда она осознаёт случившееся, то очень сильно страдает, мучается.
Аборт — это надругательство над женской природой ещё и потому, что она убивает в себе прекрасное, глубокое, Богом дарованное стремление быть матерью. Меняется её отношение и к мужу, быть может, на уровне подсознания, ведь он предал своё призвание быть отцом и защитником, толкнув жену на преступление и допустив гибель своего ребёнка. Для мужа тоже многое меняется. Он не может, хотя бы подсознательно, не ощущать себя изменником своему призванию быть защитником слабых и беззащитных. «Если придётся умереть за жену — не отказывайся», — говорил Иоанн Златоуст, подразумевая, конечно, не только жену, но и детей. Кроме того, ведь объективно жена стала палачом его ребёнка, поэтому он не может к ней относиться, как прежде. Конечно, не всегда бывает, что муж толкает жену на совершение аборта. Идеология, разрешающая женщине пресекать зародившуюся в ней жизнь, полностью игнорирует право мужчины стать отцом зачатого им ребёнка. Пренебрежение этого естественного права часто является причиной тяжких переживаний мужа и подчас приводит к разводу. Аборт разрушает личность мужа и жены, их любовь друг к другу, их семью. Об этом свидетельствует и статистика разводов. В начале ХХ века в России разводилось менее одного процента семей, а теперь — более 70%. Тогда аборты были запрещены и считались преступлением, а теперь разрешены и стали нормой.

Прощается ли грех чадоубийства?
На этот вопрос, который, конечно, мучает женщин, сделавших аборты, можно дать такой ответ. Ни о ком нельзя думать, что его жизнь предопределена — началась ли она в близости к Богу или нет; в любой момент Бог может призвать нас к Себе и изменить нас Своею благодатью и обратить нас к покаянию. Нет такого греха, который бы Господь не простил. Непрощённый грех — это нераскаянный грех. Другое дело, что в грехе чадо-убийства очень трудно раскаяться. Этот грех можно сравнить с тяжёлым заболеванием, последствия которого также ощущаются в продолжении долгого времени. Предположим, что человек перенёс обширный инфаркт и выжил, но последствия будут ощущаться всю его дальнейшую жизнь. Ему нельзя носить тяжести, бегать, ходить в горы... Так и со смертными грехами: их последствия остаются навсегда, до самой смерти. Однако если человек горячо кается, ведёт благочестивую жизнь, старается творить добрые дела, то мы верим, что Господь простит и такого грешника.
Церковь верит, что если «ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха. Если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1.7-9). Можно вспомнить многих тяжких грешников, даже преступников, которых Господь за их смирение и покаяние помиловал, и они наследовали Царствие Небесное: евангельский благоразумный разбойник; царь и псалмопевец Давид; Моисей Мурин — разбойник, ставший монахом и достигший святости; одна из величайших святых Мария Египетская, бывшая блудница, и многие другие.
Виктор ЦЕШКОВСКИЙ, священник, клирик Богородицерождествен-ского храма г. Королёва

Погода