Киев. Новогодние каникулы.

Я отправилась в Киев не в первый раз. Раньше, как дотошный турист, обходила музеи и достопримечательности города, но на этот раз знакомилась с Украиной, внимательно приглядываясь не к музейным предметам, а к людям. К тем, кто много думает о духовной жизни страны, о ее культуре.

Ольга Авдеева

Россию и Украину разделяют теперь границы и таможенники, но бытовые проблемы остаются до смешного похожими. Так же, как у нас, в Киеве «внезапно» наступила зима. Улицы города, даже центральные, стали похожими на дворовые катки с арктическими торосами.

Так же, как в Москве или в Чехове, на улицах Киева слышится до боли знакомое: «Понаехали тут!». Коренные киевляне, которых становится все меньше и живется им все труднее, жалуются на заполонивших город провинциалов. И не важно, откуда они – из Москвы или с Западной Украины. Главное, что большинство из них не любит историю, не придает значения культурным традициям.

Еще одна знакомая картина. Проезжали мимо завода «Большевик» (это старейший машиностроительный завод). Стоит с выбитыми стеклами. Через них видно, что в цехах, которые еще не превращены в магазины, лежит снег.

В общем, все – как у нас. Разве что маленькие рынки пока не разогнали, и горожане могут купить свежее молоко или мясо рядом со своим домом у крестьян, которых знают по многу лет, которым доверяют… Нам бы так. Но разогнать бабушек, торгующих своими продуктами, было легко, а возобновить столь нужные горожанам маленькие рынки практически невозможно.

Под колесом истории

Моя подруга, поэтесса Лариса Пастух, привела меня в клуб академиков, который давно существует при Доме ученых в Киеве. Люди, представляющие интеллектуальную элиту Украины, делились остроумными наблюдениями, возникшими во время поездок в Америку и Китай. Рассуждали об эгоистории – название звучит не слишком приятно для слуха, напоминая об эгоисте. На самом деле, все не так страшно: эгоисторики пытаются соединить воедино ткань мировых и личных событий, выдвигая на первое место историю личности.

Вскоре после этого разговора Лариса Михайловна познакомила меня с человеком, в жизни которого изобилуют трагедии советского и нового времени. За спиной 85-летилетнего Геннадия Петровича Полевого, известнейшего киевского графика, – трудная жизнь, о которой он рассказывает с эпической выдержкой.

Он пережил голод, немецкую оккупацию, когда они с братом бежали из Киева, пешком дошли до Анапы, попали в немецкий лагерь, но чудом сумели убежать. Не раз оказывались они под бомбежками. Полевой по опыту знает, что испытывают те, кому враг целится в переносицу. Он вспоминал, как обнимали и целовали киевляне первого нашего солдата, перебравшегося через Днепр.

Избежать лагеря не удалось. В послевоенные годы арестовали участников студенческого кружка. Геннадий Полевой, художник, и его брат Валерий, композитор (они были студентами 2-го курса), попали-таки в советский лагерь, который оказался пострашнее немецкого. Художника отправили на лесоповал под Соликамском, композитора – в режимный лагерь на медный рудник, где выжить было почти невозможно. Остались они в живых благодаря отцу – известному певцу, – который сам не доедал, но посылку за посылкой отправлял сыновьям.

В последний лагерный год, уже после смерти Сталина, наш герой попал в катастрофу: его завалило бревнами, да еще машина сверху проехала. В лагерной больнице после многих операций, сделанных врачами (такими же заключенными), несмотря на страшные боли, он заставил себя подняться на ноги. В руках уже были документы об освобождении. Ехал в Киев на носилках а из вагона вышел на костылях. Отец, встретив сыновей, ставших инвалидами, передав им комнату, которую для них хранил, умер на десятый день после встречи с любимыми детьми. Его подвиг отцовской любви свершился.

Догоните радугу!

На стенах скромной квартирки Г.П. Полевого висят картины, принадлежащие не только кисти хозяина и его жены, но и многих других интересных украинских художников. Невольно вспомнились времена, когда на выставках в Манеже рядом с русскими живописцами были представлены работы украинки Татьяны Яблонской или армянина Мартироса Сарьяна. Политика – политикой, но как жаль, что рвутся культурные связи…

Геннадий Петрович недавно потерял супругу – художницу, тончайшего акварелиста Галину Гаркавенко. Обо всем он рассказывает, сохраняя художническое вИдение. Тропинка, солнечные блики на зеленой траве, ее скромная полуулыбка – так он вспоминает первую встречу с женой, с которой прожил полвека. И как ни трагична потеря, его творческая жизнь продолжается.

Сейчас Полевой работает над новым циклом картин с национальным колоритом, с использованием новых материалов, позволяющих создать особые цветовые и световые эффекты. Картина в его руках светится, сияет, воссоздавая солнечные лучи. Недаром его последний альбом называется «Лицом к солнцу».

Художник создал несколько циклов работ, в которых были десятки, если не сотни работ, воспевающих украинскую природу («Моя Украина»), Крым, Коктебель, вершины таинственного Карадага, Карпаты. Жизнь в хатке из дикого необработанного камня, каждодневные восхождения на вершины гор (были и такие периоды в его жизни) превращали художника в философа и поэта. Его картины поразили меня своим неожиданным взглядом. На потрясающе красивые лесные террасы, яры, овраги, покрытые деревьями, с густыми и прозрачными тенями, он смотрит сверху. На другой картине – лесной родничок, в котором отражается солнце, «солнце целует воду», «звучат в водах его вспышки». На третьем листе вижу «планету подсолнечников». Художники поражались, увидев на выставке его зал, наполненный картинами, посвященными только подсолнечникам – «золотожарам». В этом «море золотого огня» каждый цветок был особенным. Художник «говорил с миром голосами подсолнечников», создавал «гимн огненной красоте подсолнуха и солнечных протуберанцев». А Карадаг – «страна бунтующего камня», «дикий обломок планеты», на вершины которого падают солнечные лучи! А море – «подвижное серебро со слепящей солнечной дорожкой», «танцы солнечных блесток на воде»! Как описать картины? Самому Полевому это удается в стихах и эссе. Поэтому я так часто прибегаю к цитированию – хочется донести читателю подлинные крупинки его романтического восприятия мира.

Многие гравюры Г.П. Полевого посвящены военной теме. Его называют последним художником, оставшимся этой теме верным. Но «встревоженное сердце» художника всегда интересовала не победная героика, а трагедия войны, концлагерей, керченской переправы, подземных каменоломен в Аджимушкае, куда ушли тысячи наших бойцов, не желавших

сдаться в плен, – в живых остались единицы. Художника потрясли «следы гибели», с которыми он столкнулся в подземелье.

Аскет, ни разу в жизни не позволивший себе халтуры, неправедных заработков, отстранившийся от всего житейского, – он сохранил мальчишескую чистоту и красоту. Если в наше время есть святые, то выглядят они, наверное, как этот старый художник.

От последних работ Г.П. Полевого – декоративных панно, в которых силен украинский национальный дух, – исходит игра солнечного света, «особенная пульсация поверхности». Он говорил о «музыке цвета»: «Вмести в свою душу весь мир природы!». О «цветении радости <…> с горьким привкусом былой печали утрат». «Кристаллизация духа», «внутренний космос» – это о нем, о его глубинной одухотворенности, о богатстве его слова, о его стихах, о его желании, чтобы искусство несло человечность – «живые токи, тепло сердца»…

«Творческая концепция, которой я следовал всю жизнь, – писал Геннадий Полевой, – торжество прекрасной природы, ощущение радости существования лицом к солнцу, восприятие природы, как самой высокой ценности, высочайшего дара и счастья. В моем понимании художник-пейзажист – человек в особенном состоянии поклонения красоте, со светлым восприятием жизни, с глубоким (не для постороннего глаза), молитвенным настроением, великим неизмеримым пиететом к солнцу, небу, звездам, цветам и травам, с постоянным острым ощущением великого бесконечного движения природы» (перевод Ларисы Пастух).

Мы живем во времена «противоречивого мышления и царствования заброшенных к нам извне ценностей», когда «человеческое, уникальное может затеряться среди компьютерных технологий». Геннадий Петрович, считающий искусство «молитвой художника о цветах земли, о росных травах, о воде и волне», спрашивает:

– Кто ты, Художник, Человек, Мастер? С кем ты? Каким Богам служит твое Искусство? Не измени Искусству! Стань лицом к солнцу, и ты увидишь чудесную птицу, которая уселась рядом с солнцем в кроне яблони! Ощущай себя всегда в дороге!

Мастер рассказывал мне, как в молодости побежал за семицветной радугой, прыгая через канавы и кусты, а она все отступала и ушла к водам Днепра.

– У каждого художника должна быть своя радуга! – убежден он.

Так радостно, что не перевелись на земле люди, ценящие цветы на лугу дороже бумажных купюр…

Смотрю на подаренную большую, ярко-голубого цвета литографию, очень сложную по технике выполнения. Крыша, вершины деревьев, пытающихся перерасти дом, голуби и грибной дождь; чувствуется, как сквозь сильные струи проглядывает солнце. Передаст ли газетная иллюстрация красоту работы? Если нет, то поверьте на слово – она прекрасна!