Личности русской провинции

ВСерпуховскомисторико-художественноммузееизданбуклетподназванием«Личностирусскойпровинции». Названиеточное. АннаВасильевнащ Мараева (1845-1928), вдомекоторойныненаходитсямузей, несомненно, Iяркаяличность. Восновувсеймузейнойэкспозициилеглаколлекциякар- Iтинивещей, собранныхМараевой. Этаженщина, родившаясявкрестьян- Iскойсемьеивыросшаявдеревне, оказаласьподстатьсамомуТретьякову. I

Серпуховской музей по художественному уровню произведений искусства, в нем собранных, — самый значительный в Московской области. Ничего подобного вы не найдете ни в Новом Иерусалиме, ни в Зарайске, ни в Сергиевом Посаде, ни в Мытищах, где имеются солидные историко-художественные музеи. Отмечу, что картинные галереи и выставочные залы есть теперь во множестве больших и малых городов Подмосковья (среди них — Балашиха, Домодедово, Жуковский, Красноармейск, Лобня, Луховицы, Наро-Фоминск, Одинцово, Подольск, Пушкино, Реутово, Ступино, Ступино, Химки, Щелково, Ступино и др.) и даже в селах (например, в Воронове). Но только не в Чехове. Пора бы и нам об этом задуматься.

Девичья фамилия Анны Васильевны Мараевой — Волкова. Ее семья занималась кустарным производством холста. Когда девочке было десять лет, Волковы перешли в старообрядчество. Глубоко верующая девушка нашла жениха в среде староверов, которых среди серпуховского купечества было немало.

Семья жениха происходила из Хатынской волости, принадлежавшей графам Орловым. Графиня Екатерина Новосильцева (дочь Владимира Орлова) освободила из крепостной зависимости многих крестьян. Среди них находился и основатель будущего купеческого рода Василий Мараев. Он начал работать на хозяина-старообрядца и перешел в его веру. Дела пошли в гору: Мараев стал владельцем бумаготкацкой и ситценабивной фабрик, где трудились 800 рабочих. В 1867 году бывший крепостной превратился в купца 1-й гильдии.

Чтиолитасктоаеробпеосмпоорпыо,вцк ык-офтеодроысме епврциы-надлежали Мараевы? Слово «старообрядцы» (более для нас понятное) сами они не употребляют. Говорят точнее — «староверы», то есть христиане древне-православного вероисповедания. Они отделились от никоновского православия в XVII веке. Их службы стали проходить без священников. Евангелие и богослужебные тексты читает староста общины. На рубеже XVIII — XIX веков раскол усилился, потому что в среде федосеевцев был введен «бессвященнословный брак» (тогда их объявили «бракоборами»).

Таким образом, венчания у Мефодия и Анны Мараевых не было, но семья состоялась, родилось восемь детей. Анна Васильевна рано потеряла супруга: в 37 лет она осталась вдовой и возглавила большую семью. А впереди ее ждал продолжавшийся десять лет суд. Один из родственников свекра пытался отобрать у Анны Васильевны и ее детей все состояние (не только фабрики, но и большие земельные наделы, два

дома в Москве на Старо-Басманной улице), доказывал незаконность брака без венчания. Серпуховская купчиха суд все же выиграла. Помог случай: удалось найти подход к высокопоставленному чиновнику Юрию Мерлину, нуждавшемуся в деньгах. Поэтому и купила его великолепную коллекцию картин и антикварных вещей.

Тогда и начали строить в Серпухове новый дом по проекту Романа Клейна (это он спроектировал Музей изобразительных искусств в Москве, магазин «Мюр и Мерелиз», ныне — ЦУМ, и многие другие здания). Дом в стиле эклектики с элементами неоклассицизма украсил Фабричную улицу (ныне — улица Чехова, д. 87). Теперь было, где расположить новую коллекцию западноевропейской живописи, а также иконы XV — XVII веков (староверы поклоняются только иконам дониконов-ского письма), рукописные и старопечатные книги, шитье, — все то, что многие годы собирали сами Мараевы.

Особенно важно для истории русской культуры то, что Анна Васильевна стала хранительницей автографов «Жития

протопопа Аввакума и инока Епифания, его духовного отца». Этот литературный памятник — «Пустозерский сборник» — издается теперь по спискам, которые сберегла для потомков А.В. Мараева.

В1918 году дом Мараевых был конфискован. В нем разместился штаб Южного фронта, Реввоенсовет и ставка командования Красной Армии. В бывшем кабинете хозяйки на втором этаже с октября по декабрь 1919 года жил Иосиф Сталин. Долгие годы в музее существовала его мемориальная комната, которая и теперь, без сомнения, вызывала бы интерес посетителей, но с переменой политического ветра ее, как у нас водится, уничтожили.

Мараевы просили Сталина защитить их от произвола местных властей. И это помогло, но лишь отчасти. В 1920 году семью выселили из особняка: им разрешили взять с собой лишь немногие личные вещи. Судьба произведений искусства могла оказаться во власти новых невежественных «хозяев». Профком фабрики предполагал использовать картины для награждения передовиков. И все-таки дом не разграбили, а организовали в нем художественный и краеведческий музей. Тогда его называли Музеем старины. Анне Васильевне дали умереть своей смертью, в последний путь купчиху провожали ее бывшие рабочие. А вот ее дочь — Ольгу Мефодьевну Мараеву, хранившую «Пу-стозерский сборник» — репрессировали и сослали на Соловки.

Впоследние годы жизни она нашла пристанище при Покровской церкви в Серпухове. Церковь эта была построена в 1908-1910 годах на приданое ее рано умершей сестры — Анфисы Мараевой — рядом с их домом. Проект уникального безалтарного храма создал архитектор Мечеслав Пиотрович, строивший, в основном, доходные дома в Москве. Одноглавый храм выстроен из красного кирпича в русском стиле.

Как только не называют этот стиль начала XX века — и псевдорусским, и неорусским. Этот архитектурный стиль более всего соответствовал вкусам императора Николая II, любимым предком которого был царь Алексей Михайлович — в его память назвали наследника престола. В начале века устраивались балы, на которых гости являлись в одеяниях XVII века. Придворный Феодоровский храм в Царском Селе был расписан в древнерусском стиле. «Вот, где можно молиться!», — воскликнул Николай II, войдя в этот храм. Именно в годы его правления началось изучение древнего церковного искусства, ценимого до этого только старообрядцами.

Воспоминания о судьбе Покровского храма в Серпухове разнятся. Одни считают, что его закрыли в 1930-х годах; другие, что службы продолжались до 1988 года, когда из-за сокращения общины церковь была передана Серпуховскому музею. Тут нет особенного противоречия: почти все храмы в 30-х годах закрывали, а потом верующие иногда добивались их открытия. Внешне церковь находится в приличном состоянии, а внутри сохранились в неприкосновенности старинные иконостасы (они закрывают стены, а не алтари, которых вовсе нет), светильники, древние ткани. На светлых стенах выделяются иконостасы и киоты из темного резного дуба, тонко написанные иконы с умеренным использованием позолоты. В 1995 году общество староверов в Серпухове возродилось. Пока они не пытаются вернуть себе храм, лишь выступают против такого рода притязаний со стороны православной церкви.

Проходим по залам музея. Второй этаж по большей части отреставрирован. Чувствуется стиль архитектора Ольги Гаевой. Декор залов чем-то напоминает Гончаровский дом - применены одни и те же приемы, хотя особняк в Лопасне — дворянский, а в Серпухове — купеческий. Вот и закрадывается сомнение, так ли точны решения архитектора и реставраторов? Уж очень они однообразны.

До первого этажа руки реставраторов не дошли: богатая коллекция западноевропейского искусства висит на фоне стен, покрашенных масляной краской, как в туалете советских времен. Ремонт движется очень медленно. Все участники экскурсии для активистов общественного движения «Мой XX век», не договариваясь, пришли к одному выводу: наш Гончаровский дом куда уютнее и живее. Но это уже заслуга не реставраторов, а сотрудников нашего музея, осветивших недавно отреставрированное здание своим душевным теплом.

Вначале экспозиции не могли пройти мимо туалетного столика с поворотным зеркалом (псише) из дома Гончаровых. Эта вещь напомнила еще об одной странице истории музея. В 1920-е годы сюда свозили предметы старины из многих знаменитых окрестных усадеб, в том числе, и из Лопасни. Чеховские экскурсанты дружно начали мечтать о возвращении псише в его родной дом. Там эта вещь могла бы приобрести вторую жизнь: превратилась бы из обычного образчика мебели в важнейший, центральный предмет экспозиции.

Рассказывать о коллекции картин не буду. Здесь, как и в Третьяковке, всегда открываешь для себя что-то новое. На этот раз особенное внимание обратила на парсуну, родившуюся в момент перехода от иконы к портрету. На ней изображен старший брат Петра I — царь Федор Алексеевич Романов. Недавно прошел телефильм Николая Досталя «Раскол», где был создан интересный образ царя Федора. Мы мало о нем знаем. Недаром, одна из новых книг о Федоре Алексеевиче так и называется «В тени великого Петра». Царь Федор, получивший прекрасное европейское образование, чувствовал необходимость перемен, но проводить их собирался без петровских перегибов. К сожалению не сумел — умер в 20 лет. И парсуна, хранящаяся в Серпуховском музее, показывает противоречивый характер человека, перед которым стоят сложнейшие нравственные и политические задачи.

Часто сталкивалась с мнением родителей:

— Дети ничего не поймут, их рано вести в картинную галерею.

Боюсь, что потом может быть поздно. Ребенок, пусть не все понимая, чувствует красоту. Тот, кого в детстве водили по залам такого музея, как Серпуховской историко-художественный, позже, попав в Эрмитаж или Третьяковку, в Лувр или галерею Уффици, почувствует себя в родной стихии и получит истинное удовольствие.