Нищета как образ жизни

Проблема социального расслоения не нова: кто-то покупает особняки за границей, а кто-то пытается выжить на скудную зарплату. А есть и такие, кто просит милостыню. Причем армию попрошаек маленькой никак не назовешь. Есть они и в Дмитрове. Кто эти люди, как относится к ним общество и что предпринимают по этому поводу власти?

Тимофей Никиточкин

Где в Дмитрове можно встретить попрошаек? Конечно, рядом с историческим центром и Торговой площадью. Туда я и отправился.

Куда еще поеду?

Игорь Николаевич сидит у часовни Александра Невского. Для мелочи – стаканчик из «Макдоналдса». Сидит не один – его соседка-цыганка не говорит по-русски и время от времени дает указания прибегающему к ней с площади мальчику лет шести (он тоже попрошайничает). Игорю Николаевичу 44 года. Разведен. Детей нет («не дай Бог, мой ребенок будет так же вот попрошайничать»). Из документов у него только справка об освобождении. Год отсидел в московском СИЗО по ч. 3, ст. 159 («мошенничество в особо крупном размере»). Брал кредиты в банке на свой паспорт и не отдавал. После отсидки вернулся в Д м и тр о в и з-за п р и в я за н н о сти к отеческим местам: «А куда еще поеду? Родной город».

Игорь Николаевич достаточно разговорчив. Он говорит, что бездомные живут группами, в холодное время года ночуют в основном в подвалах и на чердаках. Ищут подъезды с открытой дверью. Или кто-то один проходит с жильцами и затем открывает дверь изнутри для остальных. С чужаками борьба идет за каждый подъезд. В теплое время бездомные могут устроиться на ночлег в ближайших кустах, могут заночевать и в депо, на конечной станции электричек. На вопрос «откуда берете деньги» отвечает: «Банки собираем, цветмет, у церквей сидим – люди подают».

Социальная помощь есть, но, по словам Игоря Николаевича, желающих ежемесячно получать продукты мало. Да и готовить негде, ведь значительная часть пайка от социальных служб – крупы. «Дали две сумки еды – где хочешь, там и готовь».

Несмотря на теплые воспоминания о тюремной жизни («обратно хочется – там помоют, накормят»), у Игоря Николаевича в планах на будущее – найти жилье и работу. Говорит, что может многое – и слесарем, и сантехником, и механиком, да и опыт работы уже есть («МЖБК, стройотряд… у меня профессий – тьма»).

По словам Игоря Николаевича, таких, как он, в Дмитрове больше ста человек.

В основном противостояние у бездомных только с полицией, которая гоняет из подъездов, депо, с чердаков. Иногда, говорит Игорь Николаевич, полицейские заставляют расписываться в том, что он был пьян, хотя это неправда. То есть, по словам Игоря Николаевича, для представителей закона бездомные и попрошайки – отличное подспорье для корректировки служебной статистики. Отказать же силовикам довольно рискованно – «если не распишешься, начнут еще что-то тебе предъявлять». Так, мой собеседник утверждает, что за прошедшую неделю его привлекали к административной ответственности за нетрезвый вид восемь раз. Справедливости ради стоит отметить, что Игорь Николаевич прилично выглядит – на нем темно-зеленая куртка с нашивкой «пограничная служба» и небольшой черный рюкзак – и не производит впечатления опустившегося человека.

Детство и юность наш герой провел в детдомах, а с квартирой, полагающейся ему по закону, случилась неурядица – после возвращения из московского СИЗО он обнаружил, что там проживают чужие люди. Кстати, паспорт Игорю Николаевичу после окончания срока так и не вернули.

Спрашиваю, как к нему относятся прохожие, когда он просит милостыню. И слышу в ответ: кому-то все равно, кто-то пытается давать наставления, мол, лучше бы шел работать, чем просить у посторонних.

«Божий стоялец»

Воодушевленные долгой беседой с Игорем Николаевичем мы с Вячеславом, нашим фотографом, отправились к мужскому монастырю и там встретили господина, очень напоминающего рок-музыканта и поэта Егора Летова – те же большие немодные очки, те же длинные волосы, умный взгляд и небритость. На этот раз нас ждала неудача – двойник лидера группы «Гражданская Оборона» отказался разговаривать и недвусмысленно заявлял, что мы чудовищно необразованны в духовном плане. Также он сообщил нам, что у него есть квартира и что его «стояние» – это выполнение Божьей воли, которую он исполняет аж с 1995 года. По словам «божьего стояльца», право просить милостыню у ворот Борисоглебского мужского монастыря зависит от воли игумена.

Пообщавшись с двумя этими персонажами и послушав их правду, я решил обратиться к официальным лицам, и вот, что они ответили.

По словам Аллы Поспеловой, заместителя главы Дмитровского района, главная проблема в том, что в большинстве своем бездомные таковыми не являются, просто многие из них больны, иные утратили социальные связи по другим причинам. Вернуть их в социум, в семью – сложно, но возможно. Есть довольно много ситуаций, в которых люди теряются: смерть кого-то из близких, семейное насилие... Мы помогаем таким людям – едой, жильем, билеты на проезд можем купить. Недавно столкнулись с такой ситуацией: женщина-сибирячка нашла себе мужчину из наших мест, приехала к нему, но у них не сложилось, она с новорожденным ре-б ен к о м о к азал ась н а ул и ц е. М ы изыскали средства, купили билеты на поезд, еды в дорогу и отправили ее с ребенком домой. На руки мы денег не даем, ведь люди разные бывают. Однако социальная поддержка эффективна дозированно и в том случае, когда человек сам хочет преодолеть трудную жизненную ситуацию. Когда же он полностью опекается государством – он теряет инициативу, желание что-то делать самостоятельно, то есть теряет социальный иммунитет. По-моему, за последние 7-10 лет ситуация улучшилась. Люди особенно деградировали в 90-е: кризис, инфляция, это все очень давило психологически, процветал повальный алкоголизм, сформировалось какое-то чувство ложной свободы. А сейчас как будто все проснулись – поняли, наверное, что и возможностей больше стало, и выбор есть, и выход, хотя не без проблем, конечно. Я лично подаю только тем, кто проявляет творческие способности: у нас в Дмитрове когда-то стояла у универмага женщина, прекрасно играла на гармошке и пела патриотические песни с душой и с удовольствием, никого не оставляла равнодушным. Таких людей всегда хочется поддержать. А профессионалы-«нищие» ничего общего не имеют с людьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Работу такую они себе выбрали – обманывать наивного обывателя.

– Основная проблема с попрошайками – это отсутствие каких-либо санкций в уголовном и административном законодательстве за подобную деятельность, – считает майор полиции Олег Кудря-шов, командир отдельного батальона ППС полиции УМВД России по Дмитровскому району. – Сидящих в людных местах мы заносим

в базу данных, фотографируем и заполняем на них специальные формы. Нам важно знать о них как можно больше. Бывает, что такие лица занимаются кражами и мошенничеством, и даже наркотиками. Кто-то может находиться в федеральном розыске. Это мы тоже проверяем по базам. Попрошайки русской национальности чаще нигде не работают, никуда не устроились в жизни, обычно злоупотребляющие спиртными напитками. Однако есть и профессиональные попрошайки: ряженые, эксплуатирующие образы боевых ветеранов. Жители жалуются, как правило, на тех, кто находится в центре города, в исторической части, и на тех, кто использует детей, чтобы просить милостыню. Бездомные также заносятся в специальную базу данных, и среди них также велик риск совершения преступлений. Бездомные ведут паразитический образ жизни, в их среде высока смертность. В Дмитрове, конечно, есть ЦСА, но это не панацея. Я видел посетителей ЦСА и хочу заметить, что они не производят впечатления жалких, деградировавших личностей. Ничего плохого про администрацию я не могу сказать – видно, что там люди работают – не каждый город в Московской области может похвастаться ЦСА. Мне лично хотелось бы, чтобы было какое-то законодательство, где было бы прописано, что конкретно делать с бездомными и попрошайками. Раньше, в советское время, была соответствующая статья в Уголовном кодексе – «тунеядство». Были также и исправительно-трудовые лагеря для тех, кого за один год три и более раза привлекли к административной ответственности за злоупотребление алкоголем, для выпивох, короче. Причем в ИТЛ не было криминальных элементов, там трудились и получали профессию.

Татьяна Тупако-ва, директор Центра социальной адаптации (ЦСА), рассказала: «Основные направления работы ЦСА – оказание неотложной социальной помощи бездомным гражданам и лицам, поступившим на вытрезвление. В ЦСА люди, нуждающиеся в помощи, приходят добровольно или по направлению Министерства социальной защиты населения Московской области. Центр существуют на бюджетные деньги (региональное финансирование) и на пожертвования частных лиц, которые составляют мизерную часть всех поступлений. Любой обратившийся к нам получит помощь – ночлег, горячий чай, медосвидетельствование и санитарную обработку. Всего ЦСА располагает десятью койко-местами, они постоянно заняты. Человек, обратившийся в наш центр, может провести у нас 5 дней, 30 дней и даже год. У нас есть возможность давать ночлег и просто так, и за какие-то символические деньги.

Местных попрошаек в Дмитрове совсем не много, в основном – это приезжие со всей страны или даже из других государств. Стоит также иметь в виду, что люди, попавшие в различные тяжелые жизненные ситуации, часто занимаются откровенным фантазерством, поэтому при общении с такими людьми не стоит верить всему на слово».

А вот мнение настоятеля Борисоглебского монастыря отца Августина:

– Разные люди бывают. Есть те, кто приходит просить у церкви, потому что это такое место особое, возле него человек более всего склонен к милосердию. Есть   «профессиональные нищие», их не так уж и много, но они есть. Это могут быть действительно немощные. Правда, есть и ряженые. Но таких у нас в Дмитрове из-за небольшого потока людей почти нет. Есть и морально деградировавшие. Они просят на еду и частенько на выпивку. Кто-то временно попал в какую-то ситуацию, бывает, что обворовывают или надо ехать куда-то, а денег нет. В Дмитрове есть ЦСА, он находится рядом с нашим монастырем – там бездомные, нищие находятся с восьми вечера до восьми утра, то есть всю ночь, а днем они к нам чаще всего приходят, еду просят. Мы обычно после ужина раздаем, если осталось что-то. Кроме еды, можем и одеждой помочь. Иногда мы им работу какую-то даем – территория большая, братии немного, вон, иди снег почисть, потрудись. Но специально – так чтобы давать еду только за работу – такого у нас, конечно, нет. Случается, что приходящие к нам за подаянием неправильно себя ведут, пьяные приходят или чересчур настойчиво просят. Финансовая помощь у нас тоже возможна, но такие случаи индивидуальны, мы очень осторожны в этом плане и пристально изучаем человека, его ситуацию. Несколько случаев было – с детьми приходили. Приходят к нам и семейные люди, кто-то из местных регулярно приходит. На

территорию к себе мы не пускаем – у ворот стойте, пожалуйста, но не внутри. Однажды у нас стали туалет оккупировать. Заходили, мыться начинали, спали прямо там. Пьяные бывали – на морозе деться некуда – вот они спиртным греются. Но мы теперь туалет наш закрыли – кому надо, пусть ключ берет. Если кто-то стоит просит у церкви, у монастыря и утверждает, что у него какое-то особое благословение от батюшки, от игумена – таким вещам лучше не верить.

Если у меня есть мелочь в кармане, я подаю, при случае, когда мимо прохожу, когда просят у меня. Как решить проблему попрошайничества, я не знаю. Наверное, это вечное. Но власти что-то должны делать – пытаться адаптировать таких людей, давать жилье, документы, еще что-то. Мы же все-таки не дальний городок, мы рядом с Москвой.

От автора

Вопрос о том, кто по-настоящему нуждается в материальной помощи, довольно сложен и пространен. Знающие люди говорят: если грязно и бедно одетый человек стоит на улице с протянутой рукой – это еще не значит, что у него действительно ничего нет. Вполне возможно, это просто бесстыдная монетизация чужого милосердия.

Кстати

Попрошайничество – это...

Толковый словарь Ушакова дает такое объяснение этого слова:

1. Занятие нищенством.

2. Постоянное, надоедливое приставание с просьбами о чем-нибудь.

На страницах Свободной Интернет-энциклопедии «Википедия» можно прочитать: Подаяние – добровольная раздача (пожертвование) своих денег, продуктов питания, одежды, различных бытовых предметов и других ценностей нуждающимся (нищим).

Оксана, продавец, 19 лет:

Думаю, надо им помогать. Не от хорошей жизни люди такими становятся. Я всегда подаю милостыню. Еще я помогаю больным детям. Занимаюсь благотворительным сайтом. Только к цыганам у меня мало доверия, если честно. Вообще всем не поможешь, конечно. Но деньги нужно давать и фонды какие-то создавать тоже надо.

Екатерина, журналист, 32 года:

Милостыню не подаю никогда. Считаю, если мы будем им давать – они так и будут просить. Нормальные люди не должны своими действиями поощрять подобные вещи. Моя позиция по этому вопросу очень простая: руки-ноги есть – иди работай. Почему кто-то может существовать на пенсию инвалида, при этом ничего ни у кого не выпрашивая, а кто-то, будучи здоровым молодым мужиком, стоит на паперти? Бывает, на дороге просят, лезут прямо под колеса – это просто бесит! Не дай Бог собьешь, еще ты же выноватым будешь! Я считаю, полиция должна отлавливать таких людей регулярно, а власти должны выявлять тех, кто действительно попал в тяжелую ситуацию, и помогать им.