Кто сыграет Верещагина?

Интервью зам. главного редактора радио газете "Открытая линия"

Я объясню читателям, с чего все началось. Хотя началось это очень давно, году в 96-м, на «Эхе». В 2010 году Марина Королева дала интервью, которое я напечатала в «Открытой линии». Я спросила, о чем она мечтает? Марина ответила: написать роман. Конечно, мы обе об этом забыли. Марина написала роман, ставший бестселлером, а я его прочитала и полюбила.

И вот недавно, когда я сортировала интервью для нового сайта «Открытой линии», поняла, что Марина Королева свою мечту осуществила. Тогда она написала мне в Фейсбуке: «Если твоя «Открытая линия» осуществляет мечты, надо еще что-нибудь загадать». И она загадала кино по «Верещагину».

Для придания мечте реалистичности мы стали думать о том, кто бы мог сыграть Верещагина. Первым вариантом был Джонни Депп, потом Марина Королева его забраковала, и в 80-летие Станислава Любшина начала мечтать о том, как повернуть время вспять, чтобы этот актер смог сыграть Верещагина. Я не умею поворачивать время вспять, но знаю точно, что кино по «Верещагину» будет.

- Знаешь, что меня удивило в «Верещагине»? Я не могла эмоционально пробраться через простой до гениальности язык. Я не помню романов без деепричастных оборотов и длинных придаточных предложений. Потом я поняла, что

это сценарий: и все диалоги готовы, и все чувства, которые надо передать, а описания -это картинки, кинокадры. Ты думала о кино, когда писала роман? Только честно.

МК: Сначала - нет. Но где-то к середине, когда действие уже волокло меня за собой, а я едва успевала записывать - да, я почувствовала это. Поняла, что «картинки» (как ты их назвала) встают перед глазами. Ну, и еще саундтрек. Он вообще звучал все время.

А потом про кино мне говорил едва ли не каждый, кто прочел «Верещагина».

- Когда ты начинала писать, сюжет у тебя был готов, или он складывался в процессе? Ты знала, что будет в конце?

МК: А я начала с конца. Да, вот так. Когда я села писать роман, у меня был готов финал, около страницы текста. Еще я примерно представляла себе завязку, двух

главных героев, Профессора и его подругу. То есть, как мне казалось, я знала, с чего все начнется и чем закончится. А дальше покатилось. Приходили какие-то персонажи, располагались, начинали в романе свою игру. Доктор, например, вообще не пойми откуда взялся. В результате, когда я подходила к финалу, то поняла: я НЕ МОГУ его написать таким! Это будет ложь. Промучилась несколько дней. Пила валерьянку. Пыталась сопротивляться. Итог ты знаешь. Финал такой, какой он есть.

- Мы с тобой режиссера выбрали? Причем, я думаю, надо это интервью сразу отправить режиссеру, то есть, браться за осуществление мечты не

только метафизически, но и практически).

МК: Честно? Я не знаю, кто сейчас снимает такое. Там такая пружина сидит в «Верещагине», такой заряд, такая энергетика, такой драйв.   Помнишь сцену, как Профессор идет по улице и пьет коньяк прямо из бутылки - сразу после того, как Она вернула ему его деньги и исчезла навсегда?... Вот эту сцену, кстати, я себе представляю, с соответствующим са-ундтреком, очень живо. Да это кино должно просто голову сносить! А если снимут очередную бесхребетную тягомотину, бесполую, без страсти и нерва, - нечего и браться. Спилберг?... Шучу. - По-моему, Россия «застряла» в Ноктюрне №3. Цитирую: «Ты думала когда-нибудь, что такое родиться в России?.. И сама Россия - что это? К ней только приговоренным можно быть. Как к сроку, как к месту заключения. Здесь или искупают что-то, или отрабатывают, или испытание проходят». Потом - танки, я не буду пересказывать, кто захочет, сам прочитает. И 20 лет после танков, а свободы все нет. Может, и не нужна она нам?

МК: Это кому как. Думаю, процентам восьмидесяти в России она действительно не нужна. Последнее столетие было здесь убийственным для тех, кто хотел свободы, ценил ее, умел и любил работать. Таких выкашивали, как сразу косят траву, которая только-только показалась на газоне. Кого убили, кого посадили, кого выслали, кого напугали на всю жизнь...

Но для меня свобода - высшая

ценность, наравне с любовью. Я пообещала себе, что никогда больше не буду бояться. - Ты диктовала тотальный диктант в этом году в ВШЭ. Я напомню читателям, что это ежегодная акция самопроверки грамотности. Результаты диктанта тебя не огорчили? В продолжение предыдущего вопроса: если языка нет и внешней свободы нет, то не начем даже внутреннюю свободу выражать?

МК: Да я же хорошо знаю ситуацию, никаких других результатов не ожидала. Что я, Интернет не читаю? Так что представляю себе уровень грамотности. Я же иду диктовать «Тотальный диктант» (второй год подряд уже) не для того, чтобы кого-то проверить или уличить в чем-то, не дай Бог. Это способ привлечь внимание к русскому языку, очередной способ. В нашем деле все средства хороши!

- Примитивно-народный вопрос для самоуспокоения: людям какой специальности простительно не знать русский язык?

МК: Вот задумалась сейчас. Нет таких людей. Есть разные уровни знания, это да. Но чтобы совсем не знать - извини.

- Я не знаю, почему ты ушла с «Карусели», догадываюсь, что формально закончился проект, хотя он, по сути, был бесконечным, как и русский язык. Тебя не пускают в телевизор?

МК: Как это не пускают? Так или иначе, я все время «в телевизоре», пускай не на федеральных каналах (и слава Богу!). Кстати, я пришла на экран десять лет назад в том возрасте, в котором большинство «телеперсон» оттуда уходит. Это был для меня такой. как сейчас любят говорить, «вызов». Я в себя в этом смысле не очень-то верила и была поражена, когда первые же телеоператоры начали говорить наперебой: вы знаете, что вас «камера любит»? Есть у них такое профессиональное выражение. Ну, любит и любит. Радио мне все равно ближе.

Кстати, на этой неделе отказалась от участия в двух ток-шоу. Расспросила, кто ведет, что обсуждают - и отказалась: жаль времени на пустые разговоры. Зато на прошлой неделе как раз согласилась на две телепрограммы: на «Культуре» и на «Дожде». Там мне было интересно.

- Как ты думаешь, Путин читал «Верещагина»?

МК: Да ну тебя, зачем ему мой «Верещагин»? Профессор консерватории, любовь, Россия как тюрьма. Глупости какие.

- Один эпизод в «Верещагине» меня потряс (думаю, что не только меня). Наверное, и тебя он потряс, когда ты осознала, что тебе удалось передать словами какую-то неуловимую суть «выбора». Я имею в виду Ноктюрн №1 про пленного немца. Между чем и чем тебе приходится выбирать каждый день?

МК: Знаешь, после «Верещагина» я наконец поняла, о чем говорил Чехов когда-то - помнишь это его «выдавливает из себя по каплям раба»? Когда я написала этот роман, многое у меня в голове сложилось, встало на место. Выбирать мне теперь куда проще. У меня в начале этого года сложился стихийный девиз, и я теперь часто повторяю его про себя. «Не терять головы. Не терять любви. Не терять друг друга в толпе. Стоять».

- В одном из интервью ты сказала, обращаясь к молодежи: только не уезжайте. На днях владелец Фейсбука Цукерберг создал интернет-партию и сделал своей главной целью утечку мозгов в США. Я не ге-гельянка, но нет ли у тебя ощущения, что мы, самим своим присутствием внутри матрицы этой очень популярной среди интеллигенции соцсети, косвенно помогаем ему? При этом мы уже давно мигрировали в Интернет.

МК: Я сказала не так, я все помню! «Лишь бы они не уезжали», - вот так я сказала. А это, согласись, другое. Уезжают не потому, что Цукер-берг зовет, ты же знаешь. Вообще, если человек не знает точно, зачем он здесь, в России, находится, какая у него задача (это не про агентов!) - я вообще не понимаю, как он тут остается. Но это уже опять про «Верещагина», зачем пересказывать?

- Недавно спорили с журналистами, будет ли массовый исход журналистов демократической волны на Запад? Хотя даже у такого сильного человека, как Березовский не получилось сохранить связь с Россией в эмиграции.

МК: Знаешь, я плохо понимаю, зачем, уезжая на Запад, сохранять с ней тесную связь. Нет, правда. Уезжая - уезжай. Живи в стране, которая тебя приняла, интересуйся ее проблемами, читай ее книги, отмечай с ней ее праздники. Русский язык, русская культура - да, это с тобой навсегда. Но уехать, чтобы непрерывно думать о России, писать о России, болеть Россией - какой же это переезд?

А с журналистами... Основа нашей работы - язык. Даже если тебе 25, ты уже вряд ли станешь «западным журналистом» и будешь писать на чужом языке, как на родном. Надо профессию менять.

- Конечно, все помнят конец «Пяти вечеров» со Станиславом Любшиным в главной роли. «Лишь бы не было войны». Так, как я чувствую Верещагина, он, по сути, говорит: «Лишь бы не было черных полковников».

МК: Верещагин даже к этому готов. Так мне кажется. Он знает, где живет.

- Я тебе уже говорила: будь моя воля, я бы запретила читать твой роман весной. Он не просто, как наркотик, затягивает. Там настолько точные физиологические трансы описаны (про раскачивающийся мост, например)! Это же ребенок в чреве матери, колыбель и качели. Ну, обязательно человек пойдет после этой сцены и влюбится. Но я о любви. Доктор говорит Профессору: «Я видел столько раз, как люди умирают. Но если от чего и хотел бы умереть сам, так это от любви». Это - не вопрос). Спасибо.

Беседовала Алла Кечеджан

Жменя в начале этого года \ / сложился стихийный девиз, и я теперь часто повторяю его про себя. «Не терять головы. Не терять любви. Не терять друг друга в толпе. Стоять».