Зона отчуждения

И не леса мне видятся окрест, А лес крестов в окрестностях России.

Н. Рубцов

Недавно губернатор Московской области Андрей Воробьев выразил озабоченность тем, что в регионе не хватает молока. Почти нет молочного животноводства, молокозаводы перепрофилированы.

А еще прочитала на днях мнение одного из столичных фотохудожников о том, что нет места в мире страшнее, чем нынешняя русская деревня. И мнение это, к сожалению, не повергло в шок, не вызвало чувство негодования. Ибо так и есть. А ведь он побывал недалеко от Москвы, всего в 250-ти километрах от белокаменной. Чтобы слов вообще не нашлось, рекомендую отъехать километров за 600-700. Сложится впечатление, что Москва – отдельное государство, сумевшее обрести счастье, покой, деньги у газовой трубы и неиссякаемых нефтяных скважин.

Что нам до чужих проблем, когда своих – выше крыши здания Госдумы. Но они не капают никому на голову, потому как крыша непротекаемая, а стены непробиваемые, как и сердца сидящих там долго и бесполезно. Эти сердца не болят и не страдают. Заморская медицина всегда готова помочь за большие деньги.

Оглянитесь и увидите, сколько вокруг пролегает «долин нищих», где в многоэтажных коттеджах « маятся» слуги народа. Зачем им судьба русских деревень? Главное, чтобы до них не докопались в борьбе с коррупцией и не спросили: «Откуда дровишки, то есть кирпичики и мрамор, бассейны с подогревом и волнами?» Никто не спросит, и отвечать не станут. Такое государство мы построили.

Земля для каждого имеет свою цену. Одни называют ее кормилицей, для других она – просто бизнес. И очень успешный, особенно в Подмосковье. И только в провинции земля никому не нужна: ни бизнесменам, ни государству, ни оставшимся на ней людям.

Помню, как одна из французских фирм заключила договор с моей родной В. губернией на поставку ячменя в конце апреля. А что такое для русского человека конец апреля? Это, считай, начало майских праздников, а они, как известно, длятся по десятое число. Разбежались с ЮВЖД вагоны в разных направлениях. Дело-то пустяковое: предоплату получили, осталось на элеваторах загрузить вагоны ячменем – и в путь. Но не тут-то было. День международной солидарности трудящихся тем и примечателен, что все дружно стоят задом вверх на огородах.

Пришли вагоны под загрузку в Т. район. Отыскали начальника элеватора, нет, не на рабочем месте – на огороде. Он подергал плечами и продекларировал: «Этим складом заведует Марья Ивановна, а ее огород – вооон там!» Нашли Марью Ивановну, съездили, загрузили вагоны. И таким вот образом шло сотрудничество с французами по всей области. После чего, недобитые «бонапарты» расторгли контракт и заверили всех на чистейшем французском, что вы, мол, и дальше будете так же жить, как работаете.

Похоже, колхозы отучили народ работать. Да, и не стало их. А что взамен? Сумели поднять сельское хозяйство? Может у нас на прилавках российское мясо, молоко, масло? А ведь любой Центрально-черноземной областью можно полстраны накормить. Но снизу до верху – привыкшие к легким деньгам руководители. Они и в голову не берут заброшенные деревни, поля, сады, речки.

У меня перед глазами – родное село, где когда-то родилась. Стоят дома с заколоченными окнами. Зреют яблоки в садах и осыпаются на осиротевшую землю. Моя деревня давно лежит в рядок на кладбище. Но любовь эту к малой родине, к ее людям не вытравить из души никакими прелестями городской жизни.

Мы покинули отчий край только потому, что родители не пожелали нам своей жизни. А она у них была беспросветная.

Работали от зари до темна и получали крохи. Не было дорог, газа, телефона. Кстати, и сейчас еще немало таких деревень. (Что касается дорог, так их вообще в России нет). Может, гасторбайтерам не в мегаполисах работу предоставлять, а пусть трудятся в сельском хозяйстве? Тогда как же интересы работодателей, которые за дешево используют почти рабский труд азиатов? Кто-то ведь лоббирует эту тему, и весьма успешно.

А ведь когда-то, в начале девяностых, мы все верили в то, что жизнь станет лучше. От веры не осталось ничего, кроме горьких воспоминаний. Тогда Ельцин оставил у власти всю партийную верхушку. Россию приватизировали те, кто имел связь с самопровозглашенными демократами. Обогатившись, те и вовсе остались на вечном посту. Раздолбанные дороги, дворы, поголовное взяточничество. Бывает, что для острастки потрясут кого-нибудь из приближенных местных князьков – и всё.

Но вернемся к началу разговора о заброшенных деревнях. Заросшие бурьяном выше человеческого роста улицы. В этом травяном лесу живут лисы, хорьки, бобры. Может, и волки уже завелись. Заросло все на несколько десятков километров в округе. Ни пахать, ни сеять некому. Чуть ближе к центру бывшего колхоза еще мыкают горе несколько подворий. Но мужики спиваются, умирают, а тем, кто доживает, уже все равно, как пройдут остатки дней. Словно XXI век обошел стороной русскую деревню, оставив колодцы, печи, вязкий в дождливую погоду чернозем на дороге.

Моя одноклассница, школьная учительница Наташа, живет на этих развалинах. Родила пятерых детей. Четыре сына пьют вместе с отцом за одним столом горькую. Дочь уехала в город. Работает в полиции. Замуж собралась. Решили откормить бычка. И вроде недалеко от дома паслась скотинка, а утром глядь – нет её. Наезд городских шакалов с оружием нередкое явление в оставшихся деревнях. Забивают скот, увозят на продажу. Убивают стариков за пенсии. Пыряют ножом за бутылку самогона. Деградация полная.

Не стану патетически восклицать о том, сколько знаменитых личностей дала миру деревня. И без того известно. А что дали деревне? Как ей воздалось за то, что еще где-то сохранила себя в крестьянской простоте?

«Умирает моя деревня, я от смерти ее не спасу. Лишь на высохшую домовину полевые цветы положу».

Эти строки я написала, когда в последний раз навещала родные места. Долго еще душа болела. Невыносимо было видеть запустение: разбитые окна, разобранные стены домов, снятая кровля...Зона отчуждения. Не по причине какой-либо катастрофы. Русская деревня – это отчуждение власти от народа. Туда не ездят и не летают с визитами высокопоставленные руководители. У деревни нет богатых спонсоров. И нет у нее лоббистов. Вот если б покопались и нефть нашли, тогда звать бы не пришлось. А пока… Дед Гриша строгает гробы впрок, а баба Дуся обшивает их красным ситцем. Хоронят деревню. Или уже...

Алла ГРИЦ