Начало войны

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны, участника Парада Победы В.П. Мальцева

С 5 июля 1940 года началась моя служба в Красной Армии. Я был зачислен курсантом на цикл «Радио» в 1-е Московское Краснознамённое военное авиационное техническое училище.

22 июня 1941 года я, как часовой на посту № 1, с винтовкой, боевыми патронами, противогазом охранял знамя училища, денежный ящик и помещение штаба.

Через открытую форточку веяло свежим ранним утром, пахло сосной и свежестью от пола, вымытого курсантами ещё вечером. Тишину спящего лагеря постепенно, сначала робко и неуверенно, а затем с вдохновением и азартом, начали заполнять птичьи голоса, среди которых выделялись громкие соловьиные трели.

Было обычное раннее утро, которое приносит радости нового дня, извещает о конце ночной смены и о приятном завтраке в караульном помещении. (Усиленное питание всегда полагалось караулу за его особую службу).

В то памятное утро я выключил на своём посту электрическое освещение и наслаждался пением птиц, свежим рассветом и той особой тишиной, которая медленно исчезала. Всё было спокойно, привычно, обыденно. После сдачи поста я продремал бодрствующую смену, поспал около двух часов, позавтракал и был готов заступать на пост, когда услышал страшное слово – ВОЙНА.

Пока для меня и для многих это было только слово, произнесённое по радиотрансляции. Мы слушали выступление В.М. Молотова, недавно принимавшего представительную делегацию немцев и теперь довольно спокойным голосом называющего их врагами. Он должен был первым осознать тот хитрый и грандиозный обман, который так тщательно подготовили и реализовали немцы, а, возможно, и предотвратить его в самом начале. Теперь это было слишком поздно – нужно браться за оружие.

Нам выдали старые винтовки, новые противогазы, в лагере усилили караулы, учёба пошла ускоренными темпами. На разводе караулов, который всегда проходил очень торжественно, с большим оркестром, комендант лагеря майор Иванов артистично, громовым голосом сообщал о немецких диверсантах, неизвестных личностях, задержанных без документов, о задачах шпионов, сигнальщиков и других пособников врага. Немецких парашютистов он обрисовывал примерно так: «Светлые волосы, голубые глаза, стального цвета комбинезон, желтые ботинки с гетрами, сигнальный фонарь, парабеллум, гранаты, ром, галеты, шоколад. Стреляют без промаха. Могут появиться в лагере. Ваша задача: их обезвредить».

После такого инструктажа некоторые курсанты отказывались идти в караул. Их желание удовлетворялось, но они оказывались реальным примером трусости и нарушения Устава. Их фамилии повторялись на многих построениях.

Хотя фронт был далеко, но по ночам во многих окрестных местах вспыхивали таинственные огоньки, взвивались ракеты, задерживались подозрительные личности.

Различных случаев и случайностей было много. Говорили, что кто-то стрелял в начальника училища Э.Г. Василькевича, бесследно пропало два курсанта 9-й роты, был застрелен курсант, находившийся в секрете.

В свободное от занятий время непрерывно мы рыли щели, которые также непрерывно осыпались и превращались в обычные канавы. Были изрыты все площадки, плацы, лес около палаток и берег реки.

Через месяц после начала войны прозвучала настоящая тревога.

Быстро одеваемся, хватаем противогазы, из пирамид винтовки – и в щели. Временами слышен звук моторов самолётов, но в стороне и очень высоко. Хочется спать, однако мелкий песок сыплется откуда-то сверху, попадая за шиворот, в глаза и рот. Если начинаешь ворочаться, то песок сыплется, как из ведра. Перед рассветом проснулся от разрывов бомб и стрельбы зениток – немецкие самолёты бомбили железнодорожный мост через реку Оку.

На следующий день в лагерь приехала взволнованная мама. Она рассказала, что над Лианозово летало много немецких самолётов, которые в основном сбрасывали зажигательные бомбы. Сгорел наш сарай, в котором я любил читать книги, и который для меня был детской крепостью. Одна бомба упала на крышу дома, прожгла карниз и догорела на земле. Наш дом остался целым. Последующие налёты немецкой авиации были менее интенсивными.

Выпускались мы досрочно, государственных экзаменов и зачётов не было. Сдали винтовки, получили продовольственные аттестаты и – по частям. Меня направили в город Липецк, где формировались авиационные полки и шло переучивание на новую технику.

Было это 27 июля 1941 года. Ночью я спал на своей деревянной кровати, дома. Рано утром простился с мамой и поехал на Павелецкий вокзал, где должен был встретиться с такими же сержантами, как и я. Тревоги в эту ночь не было. От Красной площади до вокзала шел пешком, любуясь тишиной старых улиц, открывая для себя то новое, на которое раньше не обращал внимания. Город просыпался медленно вслед за солнцем, которое начинало играть в куполах церквей, в окнах верхних этажей домов и только потом освещать деревья скверов и площадей. Ласковое, солнечное утро придавало даже знакомым улицам свежую обнов-лённость и красоту пробуждения. Дворники не спеша сметали с панелей мусор и осколки от зенитных снарядов. Первые прохожие не торопясь направлялись по своим делам. Только маленькие дети вместе с родителями спешили в садики и на детские площадки.

Я шел и наслаждался прекрасным утром, которое вело меня по Москве, указывая ту единственную дорогу, с которой трудно свернуть и по которой я должен идти очень долго. Шел я гордо и уверенно, в новых яловых сапогах, в новом обмундировании с голубыми петличками, на которых был один золотистый большой треугольник и два красных.

На вокзале вся команда, из шести человек, села в поезд и отправилась в Липецк. В вагоне ехало много беженцев, были и москвичи, спасавшиеся от бомбёжек, но больше всего было военных.

Хотя нам было по 18 лет, но, возможно, мы смотрелись уверенными и серьёзными. Пожилые женщины нас жалели, а девушки приятно улыбались и строили глазки.

После Ельца поезд бомбил одиночный немецкий самолёт, но всё обошлось, и мы без особых приключений доехали до Липецка.

Здесь формировались авиационные полки, а личный состав учился эксплуатировать новую авиационную технику. Собирались расформированные части, оформлялись на довольствие экипажи, бежавшие из плена, вышедшие из окружения или просто отставшие от своих частей.

Новых впечатлений было много. По ночам часто прилетали немецкие самолёты, но бомбили редко, видимо, они вели фоторазведку тех пяти аэродромов, на которых в 30-е годы совершенствовали свою лётную подготовку их лётчики.

Днём, как правило, мы отсыпались от ночных тревог, а вечерами слушали интересные рассказы бывалых. Рассказывали много, интересно и достаточно остро. Обычно события или случаи, которые происходили с экипажами и отдельными лётчиками как в тылу, так и на фронте, заканчивались поучительной историей с печальным концом. Рассказывали, как наши зенитчики, плохо зная силуэты самолётов, открывали огонь и сбивали своих, как немцы используют воздушную и агентурную разведки при подготовке налёта на аэродром, как готовят атаку «мессера» и многое другое, что было пережито или услышано рассказчиком. Эти вечерние «посиделки» в общежитии лётчиков были своеобразным семинаром, который обнажал недостатки управления и организации полётов в начальный период войны и обучал мужеству, находчивости и ненависти к фашистам.

Иногда рассказывали о паникёрстве, неразберихе, предательстве, но таких случаев было мало и они были не самыми важными для патриотически настроенных авиаторов.

Молодые сержанты-лётчики и техники сидели тихо, вслушиваясь в то, с чем им придётся встретиться в ближайшее время, о котором не написано в учебниках и которого пока не было в жизненной практике молодых.

Часто в военном городке появлялись заросшие щетиной, в лохмотьях, измученные физически и морально люди, о которых говорили, что они вышли из окружения или были сбиты за линией фронта. К ним относились с сочувствием и уважением, они приглашались на «посиделки».

После изучения радиооборудования самолёта Пе-2 и сдачи зачёта я был зачислен механиком по радио в 507-й ближнебомбар-дировочный авиационный полк. Пе-2 были новейшими нашими самолётами – пикирующими бомбардировщиками, с броневой защитой лётного экипажа, с достаточно хорошим оборонительным вооружением и бомбовой нагрузкой свыше 700 кг. Через пару дней, 26-го сентября 1941 года, полк вылетел на фронт в Крым.

На аэродром «Саки» (недалеко от Евпатории) прилетела только десятка самолётов Пе-2 (одна эскадрилья) во главе с командиром и комиссаром, а также один транспортный самолёт, на котором прибыл технический состав полка. Второй самолёт СИ-47 («Дуглас») с командирами управления и штаба полка был сбит при подлёте к Ростову.

Нашему активному автору - ветерану Великой Отечественной войны

Вадиму Петровичу Мальцеву - 8 октября исполняется 91 год.

Редакция «Люберецкой панорамы» сердечно поздравляет Вадима Петровича с днем

рождения, желает ему крепкого здоровья, благополучия и новых творческих успехов!

Продолжение воспоминаний можно прочитать в книге В.П. Мальцева «По страницам военного дневника» в Люберецкой центральной библиотеке им. С. Есенина.