Сороковые роковые

Николай РЕДЬКИН
Да, я помню. Помню всё! Помню, с какой обречённостью во взгляде женщины провожали отступавших наших солдат в начале войны. Как горестно вздыхали им вслед: «Сыночки, что с нами-то будет? Неужто оставите нас под немчурой?» Помню, как потом встречали их же, победителей, цветами, поцелуями, слезами радости. Казалось, никогда ещё мир не ликовал так со дня своего творения, не выплёскивал столько эмоций. Событие (наша Победа) того стоило.
Когда началась война, мне было шесть лет. И так уж вышло, что все её тяготы детям пришлось делить наравне со взрослыми. Война отняла у меня мать. В горниле войны сгинули два родных моих дяди. Мою тётю немцы угнали в Германию - в Фатерланде не хватало рабов. Отец израненный вернулся домой. Но ушёл из жизни раньше положенного ему срока - как, впрочем, и большинство солдат, помеченных войной.
Мне пришлось, хоть и недолго, побыть под немцем, в оккупации. Я своими глазами видел, как расстреливали наших людей, подозреваемых в пособничестве партизанам. Как резво бегали фрицы по домам, по-хозяйски покрикивая: «Матка, шнель - курку, яйки, млеко!» И выгребали все припасы, нисколько не заботясь о том, на что будут существовать их вассалы.
А потом, после жестокой битвы под Понырями (крупная железнодорожная станция между Орлом и Курском), нас освободили советские войска. Они входили в наш посёлок Красная Заря (Глазуновский район) с песней, видимо, только что сочинённой:
Кончилась битва под Понырями,
Птицы запели в садах...
До сих пор в памяти её незатейливый, но бодрый и светлый мотив.
А покинули наш населённый пункт немцы почему-то спешно, даже не попытавшись оказать сопротивление. И мы очутились на самой что ни на есть передовой. Начались частые артобстрелы и с той и с этой стороны. От грохота закладывало уши. Люди прятались в погребах. Как-то, после очередной канонады, когда, казалось, то ли глухо стонало, то ли возмущённо ворчало нутро самой земли, моя бабушка (она заменила мне и моему младшему брату маму после её гибели) решительно заявила: «Больше я в эту ямку (в погреб) не полезу. Не хочу быть заживо засыпанной. Умру на своей печке, если так Богу угодно».
Богу было угодно, чтобы она дожила до той поры, пока мы с братом не выросли и не определились в жизни.
В короткие периоды затишья на передовой появлялась полевая кухня. Это были памятные моменты. По всему посёлку плыли аппетитные запахи супа и солдатской каши. Прав был Твардовский:
Дельным, что и говорить,
Был старик тот самый,
Что придумал суп варить
На колёсах прямо.
Такому старику солдаты готовы были слагать гимны. Они с наслаждением подкреплялись после ратного труда. И чем могли, делились с жителями. А меня, мальчишку, просто баловали, чуть ли не зачислили в свой состав: выдали котелок, ложку с вилкой. И я наравне с ними, отстояв очередь, получал «свою» порцию из полевой кухни. Необыкновенный вкус полевого супа помню до сих пор.
Перед началом исторического сражения на Орловско-Курской дуге нас эвакуировали. Вернее сказать, вывели из опасной зоны. Но недалеко (деревня Красавка Курской области). Панорама самого сражения от нас была скрыта небольшим расстоянием. Но о жестокости битвы мы могли судить по воздушным боям, которые наблюдали каждый день. Пепельно-серое летнее небо дышало жаром. По нему, как по гигантскому экрану, носились стальные птицы. Порой они стремительно скользили так низко над землёй, что явственно различались то красные звёзды на борту, то зловещая свастика. То и дело завязывались воздушные бои.
Разумеется, мы, мальчишки, истово болели за своих. Задрав головы, с замиранием сердца следили, как на небесном полотне свершались смертельные схватки. И когда с неистовым предсмертным воем очередной фашистский «мессер» падал вниз, окутанный клубами чёрного дыма, нашему ликованию не было предела. Мы хлопали в ладоши, радостно толкали друг друга: «А ты видел, как наш спикировал, а потом зашёл фашисту в хвост да ка-ак дал, как дал!.. »
Наши лётчики сражались отчаянно. Стояли на смерть. Не могли они тогда уступить ни пяди - решалась судьба Отечества. От исхода Курской битвы зависел исход всей войны. Нет, не только из чувства патриотизма говорю сейчас эти слова. Мы одолели Вермахт в той нечеловеческой схватке. И это было началом его конца. И началом нашей Великой Победы.
Но до неё надо было ещё два года жить. А жить-то, оказалось, и негде. Вернувшись к родным пенатам, мы застыли в растерянности: ни одного домишки не уцелело, лишь кое-где скорбно торчали одинокие печные трубы.
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал.
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал.
Звучит несколько иносказательно, но по сути верно. Как песенного солдата, так и нас никто тогда не повстречал. Только ветер шевелил уже начавшую жухнуть траву, да тяжёлые ржаные колосья неубранного поля клонились к самой земле (на исходе был август). А там и сям - трупы, трупы. Трупы защитников Отечества. Трупы пришлых охотников до чужой земли. Смерть уравняла всех. (Господи, ну почему Ты попустил такое! Где было Твоё милосердие?!) Нет, не в родное гнездо возвратились люди - они пришли на кладбище. Земной поклон им, нашим отцам и дедам, ценой собственной жизни отстоявшим свободу и независимость для нас, ныне живущих!
Из эвакуации вернулись только женщины - мужчины ушли дальше на Запад, довершать своё святое дело. Из мужиков-то только я да ещё несколько таких же огольцов. Какой с нас был прок! И тем не менее мы, в меру своих неокрепших силёнок, во всём помогали взрослым. Однако вся тяжесть легла на плечи женщин. Они и пахали, сами впрягшись в плуг или соху (лошади тоже ушли воевать), и косили, и убирали хлеб, переступая через противопехотные мины (заминирована была вся местность, включая хлебные поля). И даже сами, своими совсем не мужскими руками, строили для себя какое-никакое жильё.
Да разве об этом расскажешь, В какие ты годы жила, Какая безмерная тяжесть На женские плечи легла!.. О, русская женщина! За все твои деяния, за твоё безмерное терпение и верность идеалам любви и добра да пребудет в веках благодарная людская память о тебе! Без тебя не расписался бы русский солдат на стенах рейхстага. Без тебя не прогремел бы в сорок пятом победный майский салют. Без тебя ещё много добрых дел не свершилось бы в этом мире.
Пока живу, буду помнить это всё!

Погода