Без прошлого нет настоящего

Борис РУНОВ
Окончание. Начало в № 25
Борьба за мост
...Помню один захватывающий эпизод. Надо было построить мост через реку Нейссе перед весенним паводком 1945 года и обеспечить переправу танковой армии. Как всегда, подготовку к строительству начали заблаговременно. Ночью подтаскивали прогоны ближе к реке. Всё вроде было продумано, все знали, чем заниматься. А строили мосты мы очень быстро, иногда за несколько ночных часов. Мосты были большой грузоподъёмности, под 60 тонн, для прохода по ним тяжёлых самоходных орудий. Этот мост построили без больших потерь и сравнительно быстро. Длина его была с подходами почти 100 метров.
Начали переправу. Обычно первые танки «добивают» наши сваи. Строили мосты всегда добротно, не было случаев, чтобы они не выдерживали больших нагрузок. Но, как ни говори, танкисты немного трусили, начиная движение по мосту, видя, что настил, прогибаясь, даёт осадку. Чтобы они смелее вели первые машины, мы, строители, стояли под мостом как гаранты его надёжности. Так вот - движение техники началось. И надо же случиться - в это время начался ледоход. Лёд на реке разбивали вражеские снаряды, и он тронулся. Течение довольно сильное. Надо было спасать свой мост, но как?! Льдины, ударяя по сваям, стали раскачивать постройку. От их ударов зашатались и танки на мосту. Началось нагромождение льдин перед мостом, так как в пролёты проходили не все льдины: одна лезла на другую. Никаких отбойных защитных устройств от льда перед мостом не было предусмотрено.
Что делать? Ужас охватил нас, а переправа шла полным ходом. Как спасти мост, хотя бы на час-другой? Принимаем решение «атаковать» льдины толовыми шашками. Сапёры встали по брустверу моста. За отбойный прогон вступать нельзя - попадёшь под гусеницы танков, которые идут сплошным потоком. И вот режем бикфордовы шнуры с детонаторами длиной 5 см, т.е. на 5 секунд горения шнура до взрыва шашки. Видя приближающуюся льдину, зажигаем шнур и бросаем шашку на льдину. Сами же прижимаемся к брустверу, чтобы взрывной волной не сбросило с моста или под танк. Борьба со льдом была очень рискованной, но другого выхода у нас не было. На нашем берегу не могут понять, что происходит. Многие думали, что немцы открыли по мосту прицельный артобстрел. Ведь наши взрывы были совсем близко от моста. А мы продолжали защищать, освобождать от льдин мост.
Сейчас, конечно, трудно представить всё происходящее, но каждому из нас до смерти было отведено всего 5 секунд, т.е. время горения бикфордова шнура. Продлить это время нельзя было, иначе шашки могли бы взорваться под мостом. Защищали мы мост, как могли. Но всё же потеряли одного товарища, который не заметил начала горения шнура. И всё-таки, как только прошла основная техника, пришлось сдать мост весеннему паводку. Прекратив переправу по нему, мы стали свидетелями, как он разрушался на наших глазах водной весенней стихией. Но мы своё дело сделали, обеспечив проход основной техники и войск на другой берег реки (для расширения захваченного плацдарма). Этот эпизод ещё много раз снился мне.
Мгновения жизни
.Не помню, в каком я был возрасте, когда мать рассказала, что я родился в рубашке. Дело в том, что когда мне было шесть месяцев, у меня был гнойный плеврит. Меня уже заживо хоронили, но так получилось, что я выжил.
В жизни было ещё несколько случаев, когда моя жизнь висела на волоске.
.Был случай, когда оборванный провод от аэростата на линии 200 кВт коснулся земли, и произошёл сильный взрыв. Я в это время как обходчик-электромонтёр стоял от места взрыва всего в пяти шагах - и здесь пронесло. Другой, более счастливый случай, когда немецкая фугаска весом 200 кг в трёх метрах от меня врезалась в землю и не взорвалась. Слава тому немцу, кто её изготовил, нарочно или по ошибке, не знаю, забыл вставить в головку взрывное устройство. А случай 1 Мая 1945 года, когда немец-эсэсовец собирался меня расстрелять, наставив парабеллум в мой живот, но не смог этого сделать, так как я вытащил гранату. Он знал, что его выстрел был бы в его жизни последним.
А месяц спустя разбился на автомобиле - врезались в двухэтажный каменный дом 12-тонным грузовиком. Меня с шофёром из кабины вытаскивали с большим трудом, так как кабина была сильно сжата. У меня были переломаны нога и рука, кровь пошла горлом. Здесь «подвели» немцы: бросили автомобиль с подрезанными тормозными шлангами, а мы, не разобравшись, решили поменять свой разбитый военный грузовик на эту красивую мощную машину.
.Прошло всего несколько дней, как наша часть повстречалась с американцами на Эльбе (у города Торгау). Перебазировались после этого в один небольшой городок под Берлином. Война шла к концу, готовились к встрече 1 Мая. Весна брала своё. Немцы так быстро отступили и покинули этот городок, что всё осталось цело, работали электростанция и водопровод.
Наступило 1 Мая 1945 года -наш праздник. Шли последние бои в Берлине. У каждого было радостное настроение. И вдруг срочный приказ: немедленно выступить. Моему взводу показали на карте участок, придали два танка, указали маршрут, поставили задачу, и мы немедленно выехали на танках навстречу немцам. До последнего времени эта группировка немцев была окружена и вела себя довольно спокойно в лесу, а сегодня она выступила, решив прорваться. Перед лесом развернул взвод в цепь - солдат от солдата не меньше чем на 50 метров. Танки остались за домом немецкой усадьбы, в 200 метрах от опушки леса.
Из небольшого перелеска мы вышли на большую поляну. Взвод прошёл несколько десятков метров, и вдруг с другой стороны поляны из леса показались немцы и их конница. Вся лавина двигалась на нас. Даю команду - не стрелять и быстро отходить, возвращаться к своим танкам. И здесь произошло непредвиденное. Несколько конников, быстро проскочив поляну, окружили меня. Вступать в бой было бесполезно и неразумно. Учитывая обстановку, солдаты, следуя моей команде, скрылись быстро в лесу, а дальше, перебежав открытый участок, оказались у своих танков. Фактически ко мне приблизилась вся масса немцев на этой поляне. Как только я остался окружённым, первое, что пришло мне в голову, как мало я не дожил до конца войны. Придётся погибать 1 Мая 1945 года.
Начал переговоры, вернее, сделал заявление немцам: сдавайтесь, если хотите остаться живы. Берлин пал, сопротивление бесполезно, а если пойдёте вперёд, там наши танки - всё равно вам конец. Ох, как хорошо, что я мог сказать эти слова по-немецки! Вдруг вижу - из толпы, расталкивая солдат и вытаскивая на ходу из кобуры пистолет, ко мне приближается немецкий майор. Я вынул из кармана гранату. Подбежав ко мне, он тычет мне в живот пистолетом и говорит: «Ещё слово, и тебе капут». Он, конечно, увидел гранату в моей руке и понял, что стрелять в меня - значит и самому погибнуть. Стоим друг против друга - он с пистолетом, а я с гранатой.
Вдруг неожиданно для меня и для всех раздался крик среди немецких солдат. Я даже испугался, не понимая, что всё это значит. А это была такая сильная реакция солдат на мои слова: «Сдавайтесь, Берлин пал!».
После этого крика ко мне подошли ещё три офицера. Один из них, тоже майор, сказал: «Повтори, что ты сказал!». Я стоял и молчал. «Так что ты сказал?» - снова вопрос. «Если я скажу снова, - ответил я, - он меня расстреляет. Как я могу повторить?». «Убери пистолет!» - кивнул подошедший офицер майору с пистолетом. «А ты убери гранату!». Немец подчинился его приказу, но не сразу. Он начал говорить, что меня надо расстрелять, так как я убил много немцев. А сделал он этот вывод из того, что на ремне у меня, кроме пистолета ТТ, был немецкий парабеллум, а на плече немецкий автомат. Немец нехотя спрятал пистолет в кобуру. «Ну, повтори теперь», - сказал майор. Я повторил свои слова - теперь для всех окружающих меня немцев, более смело.
- Хотите остаться живыми - сдавайтесь. Сопротивление бесполезно - там наши танки. Кто хочет жить, - продолжал я, - складывайте оружие в одну сторону, а сами садитесь в другую. Немцев было много - около тысячи человек. Многие стали садиться и ложиться. Правда, оружие не складывали, оружие держали при себе. А часть из них, около сотни человек, решила продолжать наступление, несмотря на мой призыв сдаваться. И в этот момент для меня сложилась ещё более опасная ситуация, чем была в первые минуты встречи с ними. Дело в том, что я обещал им, что если они сдадутся, то наши танки не откроют огонь, а если будут идти на танки, то те обязательно начнут стрелять. Я прекрасно понимал, что, как только немцы выйдут на опушку леса, наши танкисты откроют по ним огонь. Мои солдаты уже сообщили танкистам, что я остался окружённый немцами. Я принимаю решение догнать тех немцев, которые не сдались, и попытаться остановить их. Мне ничего не оставалось другого, так как решившие сдаться дали мне понять, что, если наши будут стрелять, они убьют меня. Надо остановить тех немцев, которые не захотели сдаваться и вот-вот должны выйти из леса на открытое пространство. Со мной побежали несколько человек из тех, которые хотели сдаться.
Наверное, мне здорово повезло в тот момент - стоило догнать первую цепь, которая выходила из леса, как из танков полоснула пулеметная очередь, и недалеко от меня разорвался снаряд. Я быстро прыгнул в глубокий кювет и по нему пополз к своим танкам. Меня сразу хватились залегшие немцы, я бросил через плечо наугад гранату, не поднимаясь из кювета. Не знаю, где взялись силы, но очень быстро по кювету рванул к своим, на свои же пулемётные очереди, надеясь, что свои пули не убьют. К счастью, пули летели выше, прицельный огонь был по опушке леса. До танков оставалось меньше сотни метров. Вытащив платок, я стал махать им и, почувствовав, что меня заметили и в меня не стреляют, рванулся навстречу своим, размахивая платком, со слезами радости на глазах. Встреча была короткой. Принимаю решение двинуться на танках в лес - к тем, кто пожелал сдаться. По лесной дороге мы выскочили на поляну, где осталась основная группа немцев. Я теперь уже не уговаривал их - они сами бросали автоматы и другое оружие, поднимая руки. Так закончился первомайский эпизод - 30-40-минутное моё пребывание среди немцев.
За успешную операцию при взятии в плен большой группы немцев (более 600 человек) и другую операцию мне было присвоено звание Героя Советского Союза.

Погода