Подольский

«Слова принадлежат веку, а мысли – векам»

Наука и образование — 20 Марта 2014, 14:20

Жизнь и научные труды Н.М. Карамзина исследованы весьма полно. К Карамзину мы обращаемся и сегодня.
И не только из уважения к памяти великого предшественника или в силу того, что его "История государства Российского" и другие сочинения на исторические темы отличаются легкостью слога и эмоциональностью изложения. Перечитывая карамзинскую "Историю…", можно обнаружить, насколько современны научные подходы к проблемам нашего прошлого. И само это прошлое, как выясняется, отнюдь не во всех своих аспектах ушло в небытие. Я не сторонник "осовременивания" истории, но талант мастера исторического описания и сегодня готов прийти к нам на помощь в решении социально-экономических проблем.
Для советской исторической науки с ее акцентом на объективные факторы исторического процесса стилистика Карамзина была особенно неприемлема. Однако в исторической науке XXI века (не только отечественной) личность, ее внутренний мир снова оказываются в центре исследовательского интереса. Не только сами действия "великих", но и мотивы этих действий всё чаще включаются в ткань трудов по истории. И значит, опыт карамзинского психологизма снова становится актуален.
Но при этом в историографии порой преувеличивается субъективизм Карамзина и то, что объективным факторам исторического процесса он уделяет недостаточное внимание. Конечно, наиболее "живыми" получились у историографа страницы, посвященные вопросам политической и военной истории. В начале XIX в. экономическая проблематика еще и не могла занять серьезное место в трудах по истории. Однако, как будет показано далее, при внимательном и свободном от стереотипов прочтении у Карамзина уже можно встретить глубокие наблюдения по экономической истории, которые не могли не оказать влияния на последующие поколения российских историков.
Представляют интерес подходы Н.М. Карамзина к изучению ряда типичных для отечественной истории ситуаций. Обратимся к тексту "Истории…". Так, в 1393 г. великий князь московский Василий Дмитриевич вступил в острый конфликт с новгородцами, отказавшимися от прежних выплат Москве и митрополичьего суда. Дело дошло до боевых действий. Но война вскоре остановилась. Причиной тому Карамзин видит не только "твердый характер" Василия, но и нежелание новгородцев отказываться от торговых связей с московскими землями и подвергать опасностям двинскую торговлю, которой Василий мог легко воспрепятствовать, владея Устюгом и Белоозером. Карамзин отмечает давнюю значимость этого обстоятельства в отношениях Новгорода с московскими князьями. На этом примере историограф показывает взаимодействие субъективного фактора, связанного с особенностями личности князя, и объективных связей, лежащих в основе исторического процесса.
Спустя сто лет в 1493 г., когда ревельцы казнили россиянина по обвинению в преступлении, Иван III в порыве гнева и мести приказал схватить купцов ганзейских в Новгороде (часть из них потом погибла). Карамзин подробно описывает традиции миролюбивых отношений с этими купцами, пользу для государства от торговли с ними. И хотя Карамзин считал Ивана III одним из лучших правителей в истории Российской, но научная честность, как и в других сходных случаях, оказывается выше симпатий. Великий князь "разрушил благое дело веков": и не имел морального права, как убежден Карамзин, торгово-экономические интересы государства ставить в зависимость от личных обид. При этом Карамзин фактически формулирует один из постулатов современного обществознания: капиталы не идут туда, где всё зависит от "единого мановения грозного самовластителя" (том VI глава VI).
Если убрать имена и даты, то станет понятно, насколько современен такой подход в условиях непрерывных торговых войн, в которых интересы государств нередко становятся заложниками личных амбиций.
Другой эпизод из экономической истории. Царь Федор Иванович, едва взойдя на престол, вступил в переписку с английской королевой Елизаветой по вопросу о положении английских купцов в России. Несмотря на свою "кротость" и неспособность к большим государственным делам, Федор принимает решение, исходя из принципов свободной торговли, за которое, как с гордостью отмечает Карамзин, удостоился похвалы английского историка Юма. Последующее решение входящего во власть Б. Годунова о предоставлении английским купцам права беспошлинной торговли (1587)  Карамзин характеризует как лишившее казну более двух тысяч фунтов стерлингов ежегодного дохода (том Х глава I). Это привело к повышению международного авторитета Годунова: как с печалью констатирует Карамзин, нередко щедроты правителей осуществляются за государственный счет.
Можно привести и другие примеры, свидетельствующие, что о недооценке (а тем более о незнании) историографом значимости экономического фактора не может быть и речи. Конечно, было бы непродуктивно искать у Карамзина целостной концепции роли данного  фактора в отечественной истории.  Накопленный исторической наукой того времени нормативный материал не позволял преодолеть доминирование личностного фактора в историческом синтезе. Но очевидно и то, что в XIX в. Карамзин был одним из первых в отечественной историографии, кто поставил экономическую проблематику в повестку научных исследований.
В.А. Красавин, соискатель ученой степени к. и. н., сотрудник Государственного музея-усадьбы "Остафьево" - "Русский Парнас"


Версия для печати