Серпуховский

«Жизнь стоит того, чтобы жить…»

…Писать на эту тему я не решалась 22 года: наверное, не пришла пора… Но что-то слишком уж часто в последнее время приходится сталкиваться с этой бедой, и мне захотелось поделиться. Может быть,  потому, что когда-то давно мне самой помогла статья, напечатанная в журнале «Здоровье», - подарила надежду. Возможно, и мои воспоминания станут для кого-то надеждой…
Врача - хирурга торакального (согласитесь, смешное название, почти как таракан) отделения все больные, с которыми мне приходилось сталкиваться, гулять по больничному двору или близлежащему лесу, хвалили. Говорили, что хирург от Бога, что и за границу ему предлагали переехать, и ещё что-то, а он остался, не захотел… Это, конечно, успокаивало. Вот только смущало, что почти все  в отделении  говорили об операциях на лёгких, а у меня приступами болела голова - несколько раз делали снимки именно этой части тела. Что же этот хороший хирург будет делать с моей головой? - переживала я тогда. Одна трепанация черепа казалась  чем-то ужасным: вдруг что-нибудь не так пришьют... Звучит смешно, но мне тогда было не до шуток.
Решилось всё само собой. Средостение, на котором и была опухоль, оказалось в грудной клетке, а не в голове. Конечно, с моей стороны это было полным медицинским невежеством, но я уточнила эту информацию у врача, ведущего нашу палату. Получив ответ, обрадовалась и заулыбалась - было уже не так страшно. Разговор проходил в  кабинете врача, она не поняла причины моего неожиданного веселья и смотрела на меня с некоторым сомнением (всё ли в порядке  с головой у этой женщины?). Однако  я  не могла сдержать эмоций от облегчения, что операция будет проводиться не на голове. Поэтому и улыбалась.
Ну а потом меня прооперировали, клетки опухоли отправили на анализ, а меня после реанимации вернули в торакальное отделение. И вот тут-то мне  удалось блеснуть перед доктором своими специфическими знаниями, в отличие от предыдущей ситуации. Всё дело в том, что пока я целыми днями лежала в палате, прочитала статью в журнале «Здоровье», речь в ней шла о девочке с точно таким же заболеванием, которое впоследствии подтвердилось и у меня. Журнал в палату привезла сестра, чтобы поднять мой боевой дух. Героиня в детстве лечила лимфогранулематоз (рак лимфоузлов), а к моменту написания врачом истории её мытарств была уже взрослой, вышла замуж и, кажется, даже родила ребёнка (чего врачи, правда, при этом заболевании категорически делать не рекомендуют). С одной стороны, история действительно позитивная, с другой – там чёрным по белому было написано, что лимфогранулематоз – это злокачественная опухоль лимфоузлов. А именно такое диковинное слово под вопросом значилось на моём направлении в больницу. Интернета тогда ещё не было, почерпнуть серьёзных знаний о том, с чем имеешь дело, было непросто. А тут эта статья. Помнится, я и расстроилась (возможно, даже поплакала), но и утвердилась в мысли, что можно его, этот матоз, лечить, причём успешно.
В той же  статье я почерпнула новую медицинскую информацию. Там было написано, как называются клетки, при обнаружении которых в новообразовании можно говорить, что диагноз поставлен точно. Помню до сих пор: клетки Березовского - Штернберга – Рид. Когда врач после получения результатов гистологии зашла в палату и только собиралась с мыслями, как более безболезненно сообщить мне неприятное известие, я сразу (со знанием дела) спросила: «Ну что, обнаружены клетки Березовского – Штернберга – Рид»? Врач заволновалась  и с тревогой спросила, кто дал мне читать карту? Но это было не из карты,  а из журнала, так что винить никого не пришлось.
Я, конечно, тогда  поняла, что у меня опухоль злокачественная, что это рак. Но настроилась на лечение, которое, надо сказать, было непрос-тым, но эффективным.
Отделение химиотерапии занимало небольшое помещение, по сути, оно вообще находилось на проходе. Всего в нескольких женских и мужских палатах от рака лимфоузлов и крови лечили всю Московскую область. Ближе к вечеру больные, которые чувствовали себя нормально, со стульчиками выходили в коридор смотреть фильм (то ли «Богатые тоже плачут», то ли «Просто Мария»). Это было отдушиной. Мне почему-то хорошо запомнился смех молодой женщины из соседней палаты, её звали Вера. В 26 у неё уже было две дочери, и старшая, кажется, пошла в первый класс. Так вот о смехе. От души Вера смеялась редко, видимо, в те минуты, когда теряла строгий контроль над собой. Но это получалось так громко и заразительно, что многие невольно поворачивали головы и тоже начинали смеяться. Эдакий взрыв-колокольчик. Потом Вера быстро смущалась, конфузилась и затихала, может быть, и напрасно. Пусть это было и шумно, зато позитивно. Я вот помню этот смех спустя 22 года. Я тогда даже подумала, что человек, который умеет так смеяться, не может быть внутри плохим. А в соседней (с другого конца) палате лежали женщины с созвучными фамилиями, когда их утром вызывали на уколы или процедуры, трудно было не улыбнуться. Медсестра громко выкрикивала: «Васина-Колбасина!»
Лечение было длительным, вместе с операцией, курсами химио- и лучевой терапии - чуть больше года. Находясь в больнице, мы, конечно, успели подружиться, частенько разговаривали, и было о чём. Кто-то занимался в детстве балетом и рассказывал о своих планах, кто-то переосмысливал всю свою жизнь… В отделении было много молодёжи, в нашей палате девчонки вязали по модным журналам. А если было совсем плохо, просто лежали, уткнувшись лицом в стенку, и терпели - было и такое…
На перерывы нас отпускали домой, при новом заезде мы не всегда попадали в палаты со «старенькими», но многих уже знали. Там, в больнице, тоже текла жизнь, иногда мы даже тайком жарили в палате картошку (чего, конечно, делать было нельзя), но уж очень хотелось. С аппетитом в этот период лечения  творится что-то неладное, а вот картошка шла хорошо, может быть, именно потому, что жарили её тайно, на привезённой кем-то из дома плитке. Помню, что мы даже несколько раз собирались в большой мужской палате и пели песни под гитару… Когда было тепло, гуляли. И старались не унывать. В больнице, к сожалению, ты почти не видишь примеров излечения, напротив, на твоих глазах сюда вновь попадают те, кто прошёл полный курс лечения. И нужно было объяснять себе, что те, другие, поправившиеся, тоже есть, просто они не заходят в стационар, мы их не видим.
Не всё, конечно, шло так гладко, как хотелось. Был период, когда лечение не помогало, а заболевание прогрессировало. На руках была годовалая дочка (которую приходилось на момент пребывания в стационаре увозить к маме и сестре за тысячи километров - в Сибирь). ВТЭК проходил прямо там, в Балашихе, и мне дали 1 группу инвалидности. Сейчас уже и не верится… Но всё это уже давно позади.
Наверное, я пишу об этом, чтобы сказать, что лечить и излечивать рак можно. Конечно, многое зависит от стадии обнаружения, общего состояния здоровья, настроя пациента  и поддержки его близкими. Мне приходилось видеть тех, кто попадал в стационар на ранней стадии и не выкарабкивался, и, напротив, тех, кому врачи уже ставили диагноз «не жилец», а человек вытаскивал себя оттуда. Многое, очень многое зависит от нас самих  и, конечно, от мастерства врачей. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить врачей и медсестёр, которые работали тогда (1993 и 1994 годы) в Балашихе. От той, казалось бы, такой тяжёлой больницы у меня остались добрые воспоминания...
Тогда я стала ходить в церковь, чуть ли не первый раз в жизни исповедалась, причастилась… Кажется, научилась отпускать обиды и по-другому смотреть на жизнь, радоваться тому, что живу. И это тоже помогло, а может быть, стало решающей частицей выздоровления.
Когда наступила ремиссия, первый год жить было как-то некомфортно. То страшно было чихнуть, заболеть и скатиться обратно, то поднять что-то тяжёлое, попасть на солнце (ведь любой стресс или банальная прос-туда могли спровоцировать рецидив заболевания), но и с этим состоянием удалось справиться. Сейчас я живу абсолютно нормальной жизнью и всё себе позволяю. В 1998 году я родила второго ребёнка, хуже мне не стало (но, конечно, тут я никому не советую идти по своим стопам). А сейчас у меня уже есть и два прекрасных внука. Жизнь продолжается и дарит мне много радости.
Так что рак, онкология – это ещё не приговор, хотя и очень серьёзный противник. Пока есть силы, не опускайте руки, сражайтесь за своё здоровье и жизнь ваших близких. И постарайтесь, несмотря ни на что, радоваться каждому дню. Может, в этом  и сокрыта пилюля здоровья и счастья.
Анна Смирнова

Элемент 196258 не найден.

Погода