На Сталинградских рубежах

Вспоминаетжительпос. Наха-биноБорисИвановичЧЕРЕДНИЧЕНКО, участникВеликой Отечественнойвойны, инвалид II группы.

– Шел 1941 год. Мне 15 лет. Война. Вся промышленность страны перестраивалась на выпуск продукции для фронта. На передовую непрерывным потоком уходило трудоспособное население, места у станков занимали старики, женщины, дети. Слесарем-электриком на Сталинградском заводе «Красный Октябрь» стал и я. В то время мы с родителями и сестрой жили в двухэтажном доме заводского поселка Северный городок, что в двух километрах от самого завода.

На подступах к городу создавались крупные оборонительные рубежи. Уже в июле 1942 года руководство «Красного Октября» направило на эти работы большую группу заводчан, в числе которых был и я.

4-й оборонительный рубеж находился в 12-17 км от города и проходил по старому руслу притока Волги. Овраг с высокими берегами протяженностью до 8 метров являлся серьезным естественным препятствием для прохождения вражеских войск, но его следовало укрепить. Более трех месяцев мы сооружали противотанковые эскарпы, углубляли рвы, расставляли ежи, прорывали ходы сообщений, строили доты, дзоты, заграждения с колючей проволокой.

Еще не достроенное укрепление в конце сентября начали занимать бойцы Красной армии. Немецкая авиация уже вовсю хозяйничала в небе. Когда я добрался до дома, то долго не мог отойти от увиденного. Страх, ужас и растерянность сковали меня: вместо дома – груда мусора и бетонных плит, камней, обгоревших перекрытий… Ни родных, ни близких, ни знакомых.

Территория завода представляла такое же зрелище. На месте цветочных клумб, зеленых аллей, привычного идеального порядка меня встретили полуразрушенные заводские постройки, кучи мусора и всюду проникающая гарь. Но работы не прекращались, круглосуточно был налажен ремонт военной техники, выпуск новой.

Готовы были ко всему. По полученному приказу «Красный Октябрь» готовили к подрыву перед возможным отступлением. И здесь мне пришлось

выполнить важное задание: заложить взрывчатку под один из агрегатов, куда взрослый человек не мог пролезть.

На заводе я узнал, что мать с сестрой ушли за Волгу, а отец – в отряд народного ополчения, защищавшего Сталинград. Мне же предстояла эвакуация в Челябинск.

В заводоуправлении выдали удостоверение, что я работал на заводе «Красный Октябрь», получил за выполнение работ в укрепрайоне 500 рублей премиальных. Это было настоящее богатство, так как на заводе я получал всего 40 рублей, а мой отец, начальник цеха, – 140. Эти деньги спасли меня от голодной смерти.

Решив разыскать родных, отправился к волжской переправе. Даже не думал, что путь окажется долгим и страшным. Бесконечные воздушные налеты, от которых, казалось, нет никакого спасения. Особый ужас наводили сбрасываемые немцами продырявленные двухсотлитровые металлические бочки. Летящие с большой высоты, они издавали неимоверный свист и грохот, земля дрожала под ногами, а люди в панике разбегались кто куда, теряя самообладание. Пережить это трудно, забыть просто невозможно.

Во время небольшого затишья решил продолжить свой путь к Волге. Переправы не было – Волга горела!

Уходя из района тракторного завода, что стоял на окраине Сталинграда, саперы взорвали его вместе со складами горюче-смазочных материалов и с химическими отравляющими веществами. И всю эту пылающую массу немцы, которые уже подошли к тракторному, через прорытые каналы спустили в Волгу.

Выход оставался один: вернуться назад в Северный городок. На обратном пути повстречал наших солдат, которые расположились в подвале продовольственного магазина. Меня накормили, обогрели. В этом же подвали были и разведчики.

Мне представилась возможность стать настоящим бойцом Красной армии. Вместе с парнишкой лет десяти под видом сборщиков оставшегося на полях и в огородах урожая пошли в разведку по направлению к поселкам Городище и Разгуляевка, что в 7-8 км от Мамаева кургана.

Это первое задание оставило глубокий и тревожный след в моем сознании. Встреча с немцами. Страх, ошеломление, тревога, ожидание пыток, издевательств, расстрела...

Мы наткнулись на передовой дозор. Неожиданное «хенде хох!» пригнуло к земле. Немцы жестами направили нас в глубь своей территории. Пройдя немного, встретили подтянутого, опрятного, в начищенных до блеска сапогах офицера, который за-

говорил с нами на чистом русском языке. Он привел нас на полевую кухню и приказал повару накормить. Мы получили по глубокой алюминиевой миске гречневой каши с мясом и несколько кусков хлеба.

Думали об одном: еда может быть отравленной, но голод пересилил. Решили, что наедимся и помрем сытыми. Кашу съели, хлеб спрятали, когда повар подошел за мисками, он громко расхохотался: те были до блеска чистыми, мы отполировали их языками и пальцами. Вновь пришел офицер, вручил нам по буханке хлеба и банке консервов, отправил назад со словами: «Знаем, что в Сталинграде плохо, идите и скажите всем сталинградцам, пускай переходят к нам, всех накормим». Такой наглости мы не ожидали.

На обратном пути чувствовали тревогу, все же задание не выполнили, но добравшись до своих, не услышали упреков, нас даже поблагодарили за выдержку и самообладание. Последующие наши походы были более удачными.

Между небольшими перерывами между разведками я наблюдал за боями на Мамаевом кургане, который по несколько раз переходил из рук в руки.

Мой последний поход к немцам, в котором меня сопровождала женщина 30-35 лет, был неудачным: мы попали под ураганный огонь. Куда бежать? Слева немцы, справа минное поле, кругом взрывы снарядов. Раздумывать некогда, потеряв свою спутницу, рванул к минному полю. Я не бежал – летел, не касаясь ногами земли. Удача оказалась на моей стороне. Добежав до оврага, заросшего кустарником, свалился в него и только тут обнаружил, что ранен в руку. Приложив к ране подорожник, направился в санчасть, мне сделали перевязку. На следующий день поднялась температура, рука стала чернеть, поставив диагноз «гангрена», меня направили в госпиталь…

После Победы 40 лет прослужил в рядах Советской армии, полковник в отставке.

Вспоминаясвоююность, оцениваявсе, чтопришлосьпережить, удивляюсь, какудалосьостаться живым. Новсебыло. Былрубеж, накоторомосталасьмояюность, желаниесделатьвсевозможноеи невозможное. Былогоре, быларадость, былоглавное–Победа!