К вопросу о “реинкарнации русского коллайдера”

Днями в Интернет - среде получило хождение (впрочем, не очень широкое) любопытное письмо с заголовком:  «Почему российские учёные эксплуатируют коллайдер в Европе, а не в России? Обращение ветеранов Протвино к президенту  РАН». Его подписали известные и уважаемые в нашем городе люди – ветераны строительства и Минатома  В.И. Вагнер,  П.М. Головнёв, Ю.И. Коломиец, А.И. Подзарей, Н.В. Поправко.  Суть письма, если кратко, сводится к следующему. Надо возобновить строительство УНК как «российского коллайдера», ибо, по мнению авторов, «подземное кольцо длиной 21 км с залами и иными вспомогательными тоннелями  имеет стопроцентную строительную готовность для монтажа научно-технического оборудования», в то время как российские физики «не будируют эту проблему», предпочитая «работать в Европе».

     Пришло это письмо и в редакцию городской газеты «Протвино сегодня»,  в которой некоторое время назад сходный вопрос уже рассматривался. Что же,  давайте разберёмся детально.

    Что такое проект УНК для жителей Протвино?  Достаточно лишь напомнить, что  академику А.А. Логунову (со товарищи по АН СССР)  удалось убедить высшее руководство страны в конце 70-х - начале 1980-х г.г. в том, что строительство УНК, т.е. ускорительно -накопительного комплекса протонов на энергию в каждом из двух сверхпроводящих колец по  3 ТэВ вернёт советской науке приоритет в исследовании фундаментальных свойств материи. Именно «под задачу УНК» приобрело новое ускорение в те годы  развитие нашего города.  Тогда и сформировался фактически его нынешний облик, за последние два десятка лет претерпевший лишь малые изменения.

      Хуже оказалось дело с созданием УНК.  Экономические трудности и политические изменения середины и конца 80-х, события 1991 года и распад СССР не могли не сказаться губительным образом именно на судьбе крупнейшей научной стройки нашей страны. Тем не менее удивительным образом её финансирование продолжалось, хотя и далеко не теми темпами, чтобы выдержать первоначально заданные сроки сооружения и изготовления оборудования.  В декабре 1994 года горнопроходчики «ТОНОТа» замкнули подземное кольцо тоннеля, но ускорительная часть безнадёжно отстала – всего было изготовлено лишь около ¾ ускоряющей структуры для первой ступени УНК (до энергии 0.6 ТэВ), и лишь несколько десятков магнитов сверхпроводящей структуры (а требовалось несколько тысяч). Предприятия-смежники перестали работать на науку, которая не получала требуемых средств, и постепенно, к концу 90-х, созрело  правительственное решение о консервации тоннеля УНК, как сложного, в чём-то уникального подземного инженерно-технического сооружения, «до лучших времён».

 С тех пор и поныне это «статус-кво» сохраняется, хотя периодически в научном сообществе города и вне его возникают идеи о том или ином «инновационном предложении» по использованию тоннеля УНК (см.). Пустого и постепенно приходящего в негодность, ибо и готовность его была далеко не «стопроцентной»,  а время и природные условия понемногу делают свою разрушительную работу.  Но дальше слов по части предложений дело не идёт.

 А есть ли вообще смысл вернуться к идее размещения в тоннеле ускорителя? Вот здесь самое время вернуться к публикации в «ПС» (№33 за 24.08.2012) статьи под  названием «Хиггсовский бозон и протвинский тоннель». Жаль, что авторы письма её не читали,  или позабыли.  Там сообщается следующее (цитирую в кратком пересказе):

      «… 16 августа в конференц-зале  ИФВЭ состоялся научный семинар, повестка дня которого сводилась  к интригующему вопросу: возможна ли "Фабрика Хиггсовских бозонов в тоннеле УНК?" Докладчик, заместитель директора ИФВЭ по науке профессор Александр Зайцев обрисовал ситуацию, сложившуюся в  физике высоких энергий после того, как на Большим адронном коллайдере (LHC) в Женеве (см.) была обнаружена частица, с большой вероятностью являющаяся бозоном Хиггса. Теперь первоочередной задачей становится детальное изучение свойств этого самого таинственного до сих пор объекта микромира, наделяющего массой всех остальных его обитателей. Западные коллеги склоняются к мнению, что наиболее подходящим инструментом исследований хиггсовских бозонов было бы создание  кольцевого электрон-позитронного коллайдера с энергиями, равными или превышающими массу бозона Хиггса  (120 ГэВ и более). Сделаны и прикидки - можно ли разместить такой коллайдер в уже существующих тоннелях – в том числе и в тоннеле УНК.  Они показывают, что осуществить программу создания такого коллайдера, лишь немногим уступающего по своим характеристикам варианту в Женеве, вполне возможно. Нужны "лишь" три составляющих:

 - деньги (порядка 100 миллиардов рублей);

 - энергетические мощности (в 10 раз больше, чем потребляет сейчас ускоритель ИФВЭ);

- и люди,  которые могли бы осуществить этот супер - проект.                                                             

    Разумеется, нужна  и международная поддержка, ибо без всестороннего сотрудничества ни один современный крупный проект в физике частиц осуществить невозможно. За сотрудничеством  (если тоннель УНК признают подходящим местом) дело, по всей видимости, не станет. А вот как с другими составляющими? Вот здесь А.М. Зайцев продемонстрировал залу лист своего доклада, где значилось крупно:  «НЕТ».

 То есть в Протвино нет  надежд ни получить финансирование, ни обеспечить проект электроэнергией, ни собрать необходимые квалифицированные кадры. Как это было в 60-х – 70-х годах, когда создавался и бил научные рекорды ускоритель ИФВЭ,  строился  и рос посёлок Протвино - город молодости и славы авторов письма.

   Такова грустная правда жизни…

    В заключение хотел бы кратко прокомментировать вот такой, как бы «убеждающий», тезис авторов письма в отношении возобновления проекта УНК:

«... это стратегический интерес России, не менее значимый,  чем АПЛ "Александр Невский" и межконтинентальные ракеты...». 

   Но в том-то и разница в подходах, что физики разных стран не воюют друг с другом, наращивая свой «арсенал» по отдельности. Они  вместе работают на достижение наивысших возможных результатов. Так это было и в Женеве при открытии бозона Хиггса - крупнейшем достижении в физике высоких энергий последнихлет. Так оно будет и в новых физических проектах, где ведущие российские учёные и специалисты –  непременные участники экспериментов и открытий.

   А то, что при принятии важнейших стратегических решений, требующих существенных затрат, вопросы развития фундаментальной российской науки находятся долгое время  «на периферии государственного внимания» – это не вина, а беда нашей страны, ибо  рано или поздно это «аукнется» и в других сферах. Уже «аукается»… 

Геннадий Дерновой