Я видел Гуниб. Я видел Кавказ

Текст:

Дмитрий ПАНТЮХИН

dp@ozery-krai.ru

— Ты, главное, не перепутай Гуниб и Губден, — с улыбкой напутствовали меня провожающие дагестанцы. В Губдене сейчас не совсем спокойно. И ни одной маршрутки ни на Южной, ни на Северной автостанции до этого аула я не заметил. А добраться до Гуниба — не проблема. С Северной автостанции Махачкалы транспорт уходит регулярно в течение рабочего дня. Но не по чёткому расписанию, а по мере наполнения. 200 рублей, три с половиной часа и потрясающие пейзажи за окном. Дорога до Гуниба начинается на равнинной части Дагестана и поднимается на высоту полутора тысяч метров над уровнем моря. Это само по себе уже отдельное путешествие.

Но давайте для начала разберёмся — почему именно в Гуниб? В Дагестане же так много интересных аулов. Но вряд ли какой-либо из них имеет такое же историческое значение. Именно тут завершилась Кавказская война, унёсшая жизни тысяч горцев и русских солдат. Отступив из Ведено под натиском отряда генерала Евдокимова, имам Шамиль с верными ему наибами укрепился в Гунибе, который считался неприступным. Однако это не спасло мятежников от поражения, и 25 августа 1859 г. имам Шамиль, видя тщетность дальнейшего сопротивления, сдался в плен.

История Кавказской войны и имя Шамиля — это главные достопримечательности аула. Когда маршрутка доезжает до конечной остановки

— центральной площади — невооружённым глазом можно заметить возвышающуюся над нижней частью села каменную плиту, с которой на дагестанские просторы гордо смотрит Шамиль. Однако я решил не спешить рассмотреть эту плиту поближе, а для начала заглянуть в краеведческий музей, который находится тут же — на площади.

Посещение музея стоит 10 руб. В моём случае, видимо, желание приехать в Гуниб окупило эту сумму, и денег с меня не взяли. В музее два зала. Первый посвящён героям-гунибцам ХХ-го в. Второй, более просторный, иллюстрирует историю и этнографию века XIX. В нём представлены как горская одежда той эпохи, так и домашняя утварь с ремесленными инструментами. Посреди зала стоит большой стол, за которым завтракал император Александр II, посетивший Гуниб в 1871 г. В экспозиции также представлены личные инструменты знаменитого русского врача Николая Ивановича Пирого-ва, который во время Кавказской войны впервые при операции применил эфирный наркоз. Эти инструменты он оставил местным медикам, которые ещё долго пользовались ими.

Прямо за зданием музея находится Парк Победы имени Расула Гамзатова. Сложно не заметить обелиск с белыми журавлями, стремящимися в лазурную высь. Расул Гамзатов, знаменитый дагестанский поэт, является автором стихов, которые потом исполнял Марк Бернес под му-

зыку Яна Френкеля. «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей, …» Этот мотив дорог многим ветеранам Великой Отечественной войны, а также их потомкам. Так вот, автором этих строк является Расул Гамзатов, родившийся неподалёку, в ауле Цада. Не один раз стихами он признавался в любви к Гунибу. Сельчане также приписывают поэту слова: «Кто не видел Гуниб, тот не видел Кавказ».

В парке есть смотровая площадка, откуда открывается потрясающий вид! Мне посчастливилось оказаться там в послеобеденные часы, когда клонящееся за кромку горных хребтов солнце вырисовывает боковым светом все неровности раскинувшейся перед Гунибом долины. Щёлкая затворами фотоаппаратов, оставьте надежду, что эти снимки смогут передать воодушевление, которое предстоит испытать при виде этих просторов.

Здесь же, у Парка Победы, я познакомился с местными полицейскими, которые не оставили мою персону незамеченной. «Здравствуйте! У нас усиленный режим несения службы в связи с праздниками. С какой целью приехали в Гуниб? Турист? Один? Можно Ваши документы? Что у Вас в рюкзаке? Ничего запрещённого с собой нет? Ну, туристический ножик — это можно». Мне представляется, что после «усиленного режима в связи с праздниками» после праздников начнётся «просто усиленный режим». В Дагестане действительно не так спокойно, как хотелось бы. Но и не так опасно, как многим кажется. Моя скромная персона, которая уже два раза путешествовала по этому региону, и с ней пока ничего дурного не случилось, — тому пример. В любом случае, относитесь к подобным проверкам со стороны сотрудников полиции с пониманием. И не упускайте возможности узнать у них что-то о том месте, куда вы приехали. Как правило, они прекрасно осведомлены — где, что и как.

После того, как данные моего паспорта были переписаны, а документ вручён обратно, для полицейских я стал уже не странным элементом, а гостем их села. Неувядающие традиции кавказского гостеприимства начинают работать практически сразу. «У тебя уже есть где остановиться?» Отвечаю, что у меня есть телефон Кебеда, у которого мои друзья останавливались год назад. Но на звонки пока никто не отвечает. «А! Кебед! Отличный мужик. Он просто работает сейчас. Иди к нему, там остановишься». Полицейские на пару стали мне показывать, что идти надо вот так, вот так, а потом туда, и там домики такие — там я и найду Кебеда. «А где место пленения Шамиля? — Там же, чуть дальше. Тебе покажут».

По улице имама Шамиля я потопал в гору. Гу-ниб разделён на две части — Нижний и Верхний. Почти все сельчане в настоящее время живут в нижней части села. От старого Гуниба мало что осталось. И располагается он выше. Но прогулка не была для меня утомительной. С каждым новым витком серпантина передо мной всё шире раскрывалась панорама долины и остающегося внизу аула. На одном из витков находится та самая плита с портретом Шамиля, о которой я писал выше. Пасущиеся овцы ощипывают пробивающуюся из-под неё траву.

Нельзя сказать, что по серпантину надо идти прямо. Но и сворачивать, как вы понимаете, особо некуда. И рано или поздно дорога приведёт к воротам, которые построили по случаю приезда Александра II. Когда Император спросил, как они называются, ему ответили, что названия пока нет. Тогда Александр сказал, что пусть они будут Шамилёвские. Так они стали называться — Шамилёвские ворота. Это было несколько месяцев спустя после кончины Шамиля во время паломничества в Мекку.

Одним концом в Шамилёвские ворота упираются остатки оборонительной стены. Но не той, которую возводили наибы Шамиля и гунибцы в ожидании царских войск. Эта стена была сооружена уже русскими, которые опасались, что в таком символическом месте может снова вспыхнуть освободительное движение. Невысокая сторожевая башня с узкими бойницами возвышается на самом гребне хребта. Думаю, с неё открывается потрясающий вид. Но, имея за спиной увесистый рюкзак, я не стал покорять эту вершину. Стоило бы мне оступиться, и пришлось бы долго кувыркаться по крутому склону.

Вот я уже в Верхнем Гунибе. Кебед пока так и не ответил. А склоняющееся за западные хребты солнце начало подгонять. Я ускорил шаг. Мне наперерез вышли три полицейских. Сценарий тот же. После того как переписали данные паспорта, указали дальнейший путь — просто прямо. Я зашагал по сухой просёлочной дороге. Очень хотелось определиться с ночлегом до темноты. Миновав аркообразные ворота, я попал на территорию заповедника. Дорога уходит ещё выше. На одной из вершин — беседка, силуэт которой освещён закатным светом. Где-то впереди то, ради чего я сюда приехал, — место пленения имама Шамиля. По правую руку два строящихся туристических домика. Перед ними какой-то человек возился с досками и молотком. Пройдя с десяток метров ему навстречу, я закричал:

— Подскажите, пожалуйста, я правильно иду к месту пленения Шамиля?

— Я тебе ничего не скажу, пока ты чай со мной не попьёшь!

Признаться, я не колебался. «Вас, случаем, не Кебед зовут? — Кебед. — Меня Дима». Ну вот, нашёл. Всё в порядке. Само собой, решили, что сегодня дальше мне идти не стоит, так как уже начало смеркаться. На летней веранде Кебед затопил камин и налил две чашки чая.

Можете считать это бесплатной рекламой, а можете — полезной информацией. У самого входа на территорию природного парка Кебед строит уютный кемпинг, в котором можно будет остановиться всей семьёй. Работы он планирует завершить к началу лета, и несколько человек уже забронировали себе время отдыха. Так что, когда строительство будет завершёно, в Гунибе при любом стечении обстоятельств будет сложно остаться без ночлега. К тому же расположен кемпинг действительно в прекрасном месте.

С горящими глазами Кебед рассказывал мне, что больше таких мест в Дагестане нет. Гу-ниб расположен на уникальном плато, которое, по всей видимости, не попало под последнее

оледенение. Поэтому тут можно встретить уникальные растения. В частности, краснокнижную берёзу Радде, которая названа в честь исследователя, открывшего её для науки. Из одного корня этой берёзы может расти несколько кривых стволов. Как сказал Кебед, один заезжий биолог уверял его: «Если на этом плато в любом месте без разбора просто сорвать горсть травы и заварить, всё равно будет лечебный чай». И, конечно, нельзя не написать про чистый горный воздух. На территории заповедника до сих пор работает пансионат, где проходят лечение дети, страдающие астмой.

Утром, повесив на плечо фотоаппарат, я продолжил свой путь. Оказалось, что от намеченной цели меня отделяло вчера совсем немного. Какие-то пять минут, и я уже стоял под сводами ротонды Барятинского. Она была построена над тем самым камнем, на котором сидел легендарный русский генерал, ожидая Шамиля. Правда, в народе эта ротонда более известна как Беседка Шамиля. На камне выбито «1859». Чуть в стороне стоят мраморные плиты, на которых высечены основные даты Кавказской войны.

Я забрался на камень. Отсюда, должно быть, шёл сдаваться уставший от войны имам. Вот тут, наверное, стоял строй, через который он проходил. В строю были не только русские офицеры и солдаты, но и бывшие соратники Шамиля, которые в тот день отводили свой взгляд в сторону. А по дороге, по которой пришёл я, после сдачи в плен имама повезли в Петербург. Так закончилась Кавказская война. Отдельные очаги борьбы ещё тлели какое-то время в других местах, но это было уже послесловие. А точка была поставлена именно здесь — в Гунибе.

Добраться из Гуниба в Махачкалу также не представляется сложным. В течение первой половины дня с центральной площади периодически отходят маршрутки. И, пожалуй, я бы посоветовал вам подумать, прежде чем садиться в «Форд» оранжевого цвета. У водителя, как мне показалось, не самые безопасные представления о скоростном режиме и безаварийной езде даже по серпантину, даже при заполненном людьми салоне.

В советское время Гуниб был жемчужиной туризма на Кавказе. Каждый день приезжали несколько автобусов с отдыхающими. От того оживления и внимания в настоящее время осталось совсем немного. Летние веранды в Верхнем Гунибе стоят в полуразрушенном состоянии. Тут не продают ни сувениров, ни магнитов, которые потом можно было бы с гордостью прикрепить на холодильник. От Гуниба у меня на память осталась только пуля, которую мне подарил Кебед. Он откопал её за несколько дней до моего приезда. Окружающая местность напичкана пулями и ядрами, которые местные жители постоянно находят то тут, то там. Моя пуля почти полностью сохранилась. Видимо, угодила в землю, едва зацепив какой-то камешек. Увесистая. Я вертел её в руке и думал, кому она предназначалась? С чьей стороны она была выпущена? Но, по большому счёту, теперь это уже не важно. Это наша общая история.