Пушкинский

Елена Цыплакова: людей надо просвещать

Культура — 6 Декабря 2012, 09:12

В   жизненном   вальсе   заслуженной   артистки России Елены Октябревны Цыплаковой кружатся сотни судеб и тысячи побед. Ее творчество — это целая веха в истории российского кинематографа. Здесь и актерские работы, и великолепная
режиссура, и педагогическая деятельность…
— В любимом всеми нами фильме «Три мушкетера» вы сыграли с Михаилом Боярским эпизодическую, но очень яркую роль…
— Для меня это было очень сложное «испытание». Я играла Кэти, служанку Миледи. Это была моя первая комедийная роль. Я, девятнадцатилетняя студентка второго курса, впервые приехавшая на море в Одессу, мне хочется купаться и загорать, а режиссер говорит: «Ты что, с ума сошла? Какое море? Тебе категорически нельзя, будешь красная на экране!». И я, вместо того чтобы быть на пляже, в пыльном зале репетировала танец. И вот меня одели в два платья, привели на съемочную площадку и говорят: слушай, не надо никакого танца — так, попрыгай под музыку. Потом, во время съемки, мне Боярский наступил на юбку одного платья, она оторвалась в кадре, пришлось ее подхватывать и держать. В общем, я уехала, рыдая. Решила, что я не умею работать в комедии и это не мой жанр. Но судьба распорядилась иначе. Вскоре я получила роль в картине Карена Шахназарова «Мы из джаза».
— Вы там сами исполняли песни?
— Нет, не сама. Не дали. Режиссер искал четкий, профессионально поставленный певческий голос. Этим голосом стала Ольга Пирагс.
— Роль в кинофильме «Школьный вальс» была у вас первой?
— Нет. Я начала сниматься еще школьницей, в 1973 году дебютировав в фильме Динары Асановой «Не болит голова у дятла». Его нечасто показывают, но это очень хорошая картина.
— Какова судьба актера — главного героя из фильма «Школьный вальс»?
— С Сергеем Насибовым мы учились на одном курсе в ГИТИСе. Мне после фильма пришлось уйти во ВГИК, потому что в театральных вузах очень не любят, когда студенты снимаются в кино, ведь на самом деле специфика театра и кино разная. Сергей Насибов работал в театре Маяковского, потом на некоторое время уехал в Америку. Сейчас опять в Москве, работает в театре. Мечтал о продолжении «Школьного вальса», но пока до реализации идеи дело не дошло.
— Судя по вашим фильмам, вы — высоконравственный, духовный человек. К вере приходит каждый своим путем и, как правило, не очень простым...
— Моим духовным образованием еще в детстве начала заниматься моя бабуля Катя, которая была гражданской супругой моего дедушки. Дело в том, что своих родных бабушек я не застала, они умерли очень рано — в 39 и 42 года. Вот баба Катя и читала мне Евангелие с четырех лет. И я помню, до какой степени меня это потрясало! Я приезжала летом в деревню, там речка. Я спускалась к берегу и начинала шлепать по воде, пытаясь по ней пройти… Не получалось!.. Мой папа был «домашним философом», когда он садился на кухне пить чай, чтобы порассуждать о смысле жизни, ему нужны были «уши». Сначала
«ушами» был мой старший брат Андрюшка, потом я. Папа как раз и запустил этот маховик, я стала задаваться очень серьезными вопросами. Помню, как меня в мои восемнадцать впервые привезли в Армению, в храм Репсиме. Я была потрясена, остановилась под куполом, и тут со мной что-то произошло: всё поплыло куда-то вверх и я услышала слова, что моя полноценная, настоящая жизнь начнется в 36—37 лет. И действительно, в этом возрасте я серьезно пришла к вере. К сожалению, не самым радостным образом — на фоне огромного количества болезней. Я многое переосмыслила, поняв, что вера — это не только то, что мы говорим, это то, как мы живем. Это наша жизнь. Я пришла к серьезной переоценке своей профессии. Думала, что невозможно совмещать новый образ жизни со съемочной площадкой… И вот в 37-летнем возрасте я вернулась в кино с совершенно другим сознанием. Как режиссер я поняла главное: если хоть один человек после просмотра моей картины скажет себе: «Господи, и я такое же творил, прости меня!», то моя задача будет решена.
— «Камышовый рай» — ваш первый полнометражный фильм, ваша первая режиссерская работа. Тема фильма актуальна, серьезна. Какой была реакция зрителей?
— Это был 1989 год. Мне в руки попал еще недописанный сценарий о подпольном лагере для бомжей, в котором жестоко истязали людей. Эту историю сценарист Сергей Бе-лошников и Игорь Агеев услышали от милиционера, который работал в казахских степях. Меня эта история сильно взволновала. Снимали мы в Астрахани, построили барак. В картине у меня вместе с артистами были задействованы местные бомжи — нужны были выразительные лица, вы понимаете… Было очень сложно работать, жара стояла невыносимая — 40 градусов в тени. Машина скорой помощи дежурила на площадке. Огромное количество змей поселилось в наших декорациях. Отклики на картину были очень интересные. В Кишиневе, например, после просмотра «Камышового рая» на сцену вышел мужчина, весь в джинсе, в сомбреро, кудри седые, стоит и молчит. И я молчу. Ему говорят из зала: «Шляпу сними». Он снял свое сомбреро и опять молчит. Ему опять из зала: «Что сказать-то хотел?» Он говорит: «Мне 42 года. Я прожил жизнь, как баран.
Я это понял сейчас». — Тишина в зале. — «Больше так жить не буду». Постоял, еще помолчал и ушел. Здесь нужно пояснить, что в конце картины есть сцена, когда герой сбежал из лагеря и потерялся в степи — непонятно, выживет или нет. Но он просто идет и повторяет: «Я не баран, я не баран, я не баран!» Вот такая история.
— Елена, расскажите о вашем недавнем фильме «Дед Мороз поневоле», который показывали в рамках фестиваля «Доброе кино».
— Эта картина действительно добрая и очень легкая, про любовь. Главную роль в ней сыграл мой крестник Егор Бероев. Когда-то он снимался в одной из главных ролей в моем сериале «Семейные тайны», может быть, помните. Я разбирала все ситуации, которые происходили с нашими персонажами, с позиции заповедей Господних. Так вот, однажды, во время съемок Егор ко мне подошел и сказал: «Знаете, я хочу покреститься». «Ну, здорово!» — отвечаю. «Я хочу, чтобы вы были моей крестной». Я, конечно же, согласилась. В фильме «Дед Мороз поневоле» играет Егор и его жена Ксения Алфёрова.
— Над чем вы сейчас работаете? О чём мечтаете?
— После болезни первым делом, когда поднялась, я сняла два социальных клипа. Один из них, «Кто у вас приемный?», получил в Минске на Международном фестивале рекламных клипов социальной тематики третье место. Это новый шаг в режиссуре для меня. Реклама снимается в трех форматах: 30 секунд, 15 секунд и пять. Снять кино в пять секунд — очень непросто.
В апреле этого года состоялся мой дебют как театрального режиссера с постановкой «Мать Иисуса» Александра Володина в Ногинском драматическом театре.
Мечта? Хочется хорошее кино снять. Хочется большой, серьезной темы, на достойном духовном уровне, потому что людей надо просвещать.
Беседовала Алина ХВИТКА
ЕЛЕНА ОКТЯБРЕВНА ЦЫПЛАКОВА родилась 13 ноября 1958 года в Ленинграде в творческой семье художников-графиков. С детских лет активно занималась фигурным катанием, плаванием, пятиборьем. Отличалась независимым характером, свои взгляды приходилось отстаивать с младых лет, что повлияло впоследствии на выбор ролей и сценариев собственных фильмов.
Будучи школьницей, начала сниматься в кино у режиссера Динары Асановой. Фильм «Не болит голова у дятла» вышел на экраны в 1974 году, а в 1978 году был признан лучшим иностранным фильмом на Кубе. С тех пор предложения о съемках поступали Елене не переставая, и вместо любимых математики и физики своей профессией Цыплакова выбирает актерскую стезю.
Училась на актерском факультете ГИТИСа, перевелась во ВГИК, который окончила в 1979 году. Работала в Малом театре (1979—1981). После перенесенной тяжелой формы малярии, которой заболела в поездке с киноделегацией по Африке, кардинально пересмотрела жизненные установки и окончательно ушла в режиссуру. В 1989 году она сняла свою первую серьезную картину — «Камышовый рай», которая удостоилась приза за режиссуру на МКФ в испанском Сан-Себастьяне (1990).


Версия для печати