Сергиево-Посадский

"Непрерывная многодневная работа"

Перед вами — отрывки из воспоминаний Моисея Исааковича Цукерника, в годы войны бывшего заместителем начальника инструментального цеха ЗОМЗа. Эти мемуары записаны сотрудниками заводского радиовещания в 1984 году.

Когда началась война, М. Цукернику было 28 лет. Вместе с заводом в сентябре 1941-го он был эвакуирован в Томск, где в здании Томского университета в кратчайшие сроки было развёрнуто производство необходимой фронту продукции — биноклей, прицелов, перископов и других оптических приборов.

В тяжелейших условиях эвакуации, при едва ли не круглосуточной работе на износ, люди всё равно оставались людьми и были способны улыбаться и безоговорочно верить в лучшее.

ПРУТКИ

"Всем хорошо известно, как тяжело советским людям было в годы войны. Не говоря о тех, кто с оружием в руках боролся с врагом, людям тыла тоже бывало непросто. Вместе с тем в гуще лишений, тягот и переживаний порой рождались ситуации, вызывавшие улыбку, невзирая на очень сложную окружающую обстановку.

Город Томск, 1942 год. ЗОМЗ эвакуирован и в кратчайшие сроки организовал производство на новой площадке. На фронтах не хватает биноклей, за их выпуском на заводе строго следит наркомат. Поставки труб из алюминиевого сплава для деталей идут с перебоями. В период отсутствия труб приходилось отливать в литейном цеху прутки, обтачивать их на револьверных станках и затем превращать в детали.

В то время я был заместителем начальника механического цеха и был обязан обеспечивать проточку прутков немедленно после отливки. Однажды, после непрерывной многодневной работы без ухода из цеха, часов в двенадцать ночи я пошёл домой, предварительно обязав мастера получить отливки и передать их в обработку. Придя к себе, я свалился в постель и тут же заснул, но примерно через час меня разбудили.

Передо мной стоял начальник техбю-ро Алексей Николаевич Михайлов в огромном полушубке и с кнутом в руках. Он объявил, что прибыл ко мне передать приказ директора завода — немедленно явиться в цех протачивать прутки. Оказалось, что револьверщик заболел, работать вместо него некому, станки простаивают. Быстро одевшись, я вышел на улицу, где стояла запряжённая в сани-розвальни лошадь. Другого транспорта в то время не было, а до завода довольно далеко.

Мы двинулись. Метров через сто пятьдесят свалилась левая оглобля, лошадь распряглась. Через три минуты распустился хомут, а вскоре снова упала оглобля.

Мы застряли и стали обсуждать, в чём наша ошибка и как быть дальше. Время не ждёт, помочь некому — глубокая ночь, мороз, вокруг никого. Алексей Николаевич предложил сесть верхом — но как же сани? В этот момент, как в кинофильме, нам навстречу выехали такие же, как у нас, розвальни. Мы за-

махали руками, лошадь остановилась. Кучер быстро и легко запряг, и мы благополучно приехали на завод. Я побежал в цех, а Алексей Николаевич стал распрягать. Минут через пятнадцать он подошёл ко мне и сказал, что не может справиться — всё затянуто накрепко. Так лошадь и стояла в упряжке до прихода конюха. Алексей Николаевич встал к стоящему рядом станку, и мы до прихода первой смены протачивали прутки".

ОБМЕН

"Летом 1943 года нам объявили о предстоящем возвращении завода из Томска в Загорск. Радости не было конца. Перед коллективом поставили задачу максимально быстро выдать законченную продукцию и создать задел с тем, чтобы в Загорске немедленно приступить к выпуску изделий. Ведь война ещё была в разгаре.

Началась подготовка к отъезду. Согласно приказу директора, помимо жаждущих вернуться домой загорчан с нами

обязаны были поехать и принятые на работу томичи. Но они не рвались из родного города и под любым предлогом старались остаться.

В то время на меня, заместителя начальника инструментального цеха, была возложена обязанность отправить в Загорск оборудование, людей, отремонтировать и сдать представителю горисполкома помещение. Начальник це-

ха и большая часть личного состава уже уехали в Загорск. После этого началось самое интересное.

Находившийся в эвакуации в Томске московский завод "Фрезер" должен был остаться на месте (впоследствии на его базе был создан Томский инструментальный завод — Ред.). Рабочие с согласия своей администрации стали обращаться к нам с просьбой принять их на работу и отправить в Загорск взамен коренных томичей. Такое негласное решение состоялось между нашей и фре-зерской администрациями.

Начался "обмен". Мы проверяли квалификацию инструментальщиков с "Фрезера", чуть ли не экзаменовали их и вели с администрацией этого завода переговоры, очень похожие на диалоги между Чичиковым и Ноздрёвым, только речь шла о живых. Например, работник отдела кадров предлагает нам хорошего токаря 58 лет в обмен на двух молодых резьбошлифовщиков. Я согласен отпустить только одного. Тот возражает, оправдывая это тем, что он "отдаёт" квалифицированного человека. На это я отвечаю, что кандидат уже в солидном возрасте, а я "даю" молодого, полного сил. В ответ следует возражение, что наш молодой ещё не может путём работать. Токарь с "Фрезера" нервничает и пытается доказать мне, что у него отличное здоровье и что он может работать за троих. Наконец, мы сходимся на том, что "Фрезер" отпускает ещё молодого фрезеровщика, и "сделка" закрывается. В итоге оба завода остались не в накладе, но особенно довольными были москвичи и томичи.

Впрочем, в Загорске москвичи проработали недолго и с помощью вызовов и других документов вскоре вернулись в столицу".

Подготовил Михаил Жохов